На мгновение я завис. Вовлекать своих в это дело не хотелось. Да и побоятся свидетельствовать.
Официант. Он как раз подошел к столу с подносом. Его зовут Марко, он югослав.
Сволочь! прошипел куратор. Предатель.
Молчи, сука кагэбэшая! рявкнул я. Вы собирались травить газом мою беременную жену. Так что посиди в тюрьме.
Что он говорит? спросил Вебер.
Называет меня предателем.
Что ответили?
Пожелал приятно провести время в немецкой тюрьме.
Губы полицайкомиссара тронула легкая улыбка.
Остальные? указал на задержанных.
Этого не знаю, ткнул пальцем в крайнего слева. А вот эти двое ломились в мой номер. Тот, что справа, пытался распылить газ, а у этого за поясом имелся пистолет.
Протестую! поднял руку бывший обладатель пистолета. Этот господин врет. Мы его не знаем. Он не мог видеть нас за закрытой дверью, тем более, разглядеть какой-то пистолет. Ваши люди обыскали нас. У нас нет оружия. Мы советские граждане, прибывшие, чтобы сопроводить в аэропорт соотечественника по его просьбе, он указал на Слизеня. Ему срочно потребовалось вылететь домой по семейным обстоятельствам. Мы требуем немедленно нас освободить!
По-немецки кагэбэшник говорил уверенно.
Вот как? улыбнулся Вебер. Вы не знаете этого человека, он указал на меня, тем не менее, прекрасно осведомлены, в каком номере он живет. Как иначе разглядели, что дверь в него закрыта? Что вы делали на том этаже? Ведь герр Слизень живет ниже. И еще. Я впервые вижу, чтобы человек отправлялся в аэропорт без вещей и верхней одежды. Как бы не спешил, это невозможно.
Ай, да комиссар! Мигом разглядел. Все задержанные в куртках, а вот Слизень в пиджаке. Значит, собирался меня сдать, а затем, как ни в чем не бывало, вернуться к себе в номер. Сука
Что касается оружия, то мы кое-что нашли в урне на этаже, где живет герр Мурашко. Наши криминалисты изучат находки. И молите бога, чтоб на них не обнаружили ваших отпечатков пальцев. Опознание завершено. Всех четверых задерживаю до выяснения обстоятельств дела. Надеть им наручники!
Не имеете права! запротестовал бывший обладатель пистолета. Мы сотрудники советского посольства.
У вас нет дипломатических паспортов и, следовательно, иммунитета. Советское посольство мы уведомим в установленном порядке. Увести!
Полицейские окружили кагэбистов и под конвоем вывели из холла. Вебер подошел ко мне.
Вы не собираетесь покидать Германию в ближайшее время, герр Мурашко?
Нет, герр полицайкомиссар. Как вы поняли, дома мне не рады.
Из отеля тоже не съезжайте, попросил он. Если нет денег, проживание оплатит комиссариат.
Понял, подтвердил я.
Кстати, как вы разглядели этих людей? спросил он. За закрытой дверью? Да еще пистолет.
Выглянул на короткое время. Услыхал шум в коридоре и открыл. Разглядел Слизеня, все понял и захлопнул дверь. Остальное вы знаете.
Может быть, произнес он задумчиво. Хотя там вообще-то темновато. У вас отменное зрение, герр Мурашко!
Не жалуюсь, подтвердил я.
Гуте нахт![15] кивнул он и вышел.
Проводив его взглядом, я зевнул и отправился к портье. Тот, как ни в чем не бывало, торчал за своей стойкой.
Благодарю, что вызвали полицию, герр
Мюллер, подсказал он. Не стоит благодарности, герр Мурашко. Это мой долг.
Он принял напыщенный вид.
Эти люди не вызвали у вас подозрения, когда проходили через холл? спросил я.
Нет, герр Мурашко, покрутил он головой. Я не видел их здесь. Полицайкомиссар уже спрашивал. Полагаю, они вошли в отель через служебный вход. В это время он обычно заперт, но их кто-то впустил.
Даже знаю кто. Через тот же ход вытащили бы и нас с Викой. Хорошо, что проснулся своевременно. Слизень сука! Надо было все же организовать ему инфаркт.
Разбудите меня на завтрак, попросил портье
Перед завтраком я рассказал Вике о происшествии. Выдал версию-лайт. Дескать, ломились в номер, но набежала полиция, вызванная портье, и повязала негодяев. Вика поохала, но мигом успокоилась. Замечаю я в последнее время такое за любимой. Безоговорочно верит в мою счастливую звезду. Ее Миша может все. От смертельной болезни исцелить, КГБ раком поставить. Если бы По краешку прошли.
После завтрака я навестил Воронова, попросил позвать Терещенко и рассказал историю им. Выслушали меня с угрюмыми лицами.
После завтрака я навестил Воронова, попросил позвать Терещенко и рассказал историю им. Выслушали меня с угрюмыми лицами.
Ну, и что теперь? спросил министр.
Вам не будет ничего, успокоил я. Спали, ничего не слышали. Это моя личная война, Владимир Сергеевич. Так что оправляетесь в город, посещайте магазины, покупайте подарки родным. Кстати, возьмите, я достал из кармана конверты с командировочными от Шредера. Мы с Викой их не тронули. Пригодятся. У меня здесь будет работа и зарплата.
Воронов с Терещенко помялись, но конверты взяли. Вот и правильно.
Жаль расставаться, Михаил Иванович, вздохнул Терещенко. Когда теперь свидимся?
Еще в этом году, успокоил я.
Не боитесь КГБ? удивился он.
Им будет не до того.
Он внимательно посмотрел на меня, но задавать вопросы не стал. На том и расстались. Я вернулся к себе в номер. Собирался выгулять любимую по Франкфурту, но позвонил портье за мной приехал полицейский. Я оделся и спустился вниз. Полицейская машина отвезла меня в комиссариат. Там меня без проволочек провели к чиновнику в гражданском костюме. Он представился гаупткомиссаром Бахом. Немолод, полноват, с отвисшими брылями щек.