А она будет? усомнился Воронов.
В одну клинику уже пригласили, улыбнулся я. Прямо в самолете. Немцу язву залечил, чтобы самолет не возвращали в Москву. Рядом случился профессор из клиники в Берлине. Дальше объяснять?
Договорились! сказал министр и глянул на часы. Через час ужин в ресторане. Будет принимающая сторона, вроде, управляющий клиникой. Приходите с Викторией Петровной.
Мы пришли. Члены делегации толпились у накрытого стола. Не садились ждали хозяев. Воронов познакомил нас с переводчиком Сергеем, которого так и тянуло звать Сережей и куратором с говорящей фамилией Слизень. Имя-отчество у кагэбиста было пафосным Вилор Кимович[11]. На нас с Викой он вытаращился, как на восставших из ада.
Михаил Иванович и Виктория Петровна прилетели днем раньше, объяснил министр. Захотели Германию посмотреть.
Кагэбист сглотнул и вытащил из кармана пачку сигарет.
За столом попрошу не курить, цыкнул я. У меня жена беременная.
Слизень наградил нас злобным взглядом и вышел. Почти тут же явилась принимающая сторона: управляющий клиникой Шредер и профессор Вольф. Познакомились, расселись и приступили к ужину. Нам подали запеченную рульку, гороховый суп с ветчиной, колбасную нарезку. Пиво, шнапс, вино по желанию гостей. Немцы налегли на пиво, мы отведали шнапса, Вика и Сережа попросили вина. Глотнув немецкого самогона, Воронов сморщился и поставил на стол извлеченную из портфеля «Столичную». Немцы оживились и придвинули свои рюмки ближе. Знакомая история.
Атмосфера за столом быстро потеплела. Завязалась беседа специалистов. Медики всегда поймут друг друга. Воротившийся с перекура кагэбист в разговор не вмешивался мрачно пил и ел. Воронов согласовал со Шредером повестку завтрашнего дня, уточнив ряд деталей. До обеда доклады министра и Терещенко, после показательные выступления фигуристов. Пардон, целителя.
Сколько детей вы готовы исцелить, герр Мурашко? обратился ко мне Шредер.
Сколько есть? поинтересовался я.
Мы приготовили десять пациентов с разной стадией ДЦП, подключился Вольф. Их родители дали согласие на участие в эксперименте.
Среди пациентов есть больные олигофренией?
Нет, покрутил головой профессор. Мы наслышаны, что с такими не работаете.
Значит, всех и исцелю.
Немцы вытаращились на меня.
И еще, подбросил я хворосту в огонь. У вас есть слепые дети?
Вы и слепоту лечите? изумился Вольф.
Если сохранилось хоть немного зрения. Два-три процента.
Профессор переглянулся с управляющим.
Поищем, кивнул Шредер. Сколько будет, не скажу, предстоит согласовать с родителями, но найдем.
На том и порешили. Управляющий раздал членам делегации конверты с командировочными. В номере мы с Викой посчитали 150 марок на нос. Небогато, но хоть что-то.
Завтра у нас напряженный день, объявил на прощание Шредер. А вот следующий в вашем распоряжении. Можете осмотреть город, посетить магазины, приобрести сувениры для родных. Или побывать, скажем, в варьете, посмотреть стриптиз, улыбнулся он, показав вставные зубы.
Никакого стриптиза, товарищи! поспешил куратор, едва немцы удались. Мы же советские люди.
Я едва не расхохотался. В прошлой жизни слышал историю. Группа советских туристов посетила Будапешт. Среди них, естественно, был куратор. Строго наблюдал, чтоб никто из группы не позволил себе лишнего, обличал загнивающий Запад и подпавших под его влияние венгров. На прощание хозяева отвели советских туристов в варьете. Полуголые девочки танцевали канкан. Помешать им куратор не мог, потому мрачно пил. Алкоголь снес ему тормоза. Подбежав к сцене, куратор принялся целовать девочкам ноги и хватать их за всякие места. Еле оттащили. Всю обратную дорогу в СССР ревнитель морали просидел, не поднимая головы
Медицинская конференция это скучно. Калька с партийных собраний в СССР. За столом на сцене члены советской делегации, представители принимающей стороны, в зале персонал клиники. Ее лучшие врачи, как сказали нам. Поначалу немцы смотрели на нас с любопытством, но потом заскучали. Было отчего. Воронов вспомнил, что он министр, и посвятил свой доклад успехам советской медицины. Цифры, факты, проценты. Где столько наковырял? Нафига это немцам? Эстафету перенял Терещенко. Рассказал о своей клинике, замечательном персонале, который, не жалея сил Пациенты все, как мухи, выздоравливают. Об отделении для детей с ДЦП только упомянул. Дескать, есть такое, и добилось выдающихся успехов. А каких именно, расскажет заведующая отделением.
Вика вышла к трибуне третьей.
Только не вздумай про космические корабли, которые бороздят просторы Большого театра, шепнул я. Не уподобляйся своим начальникам, не то все уснут. Только цифры и факты.
Любимая не подвела. Сообщив дату создания отделения, численность персонала, назвала цифру излеченных детей.
У меня все, завершила доклад.
Извините, фрау! вскочил в зале какой-то растрепанный тип. Я профессор Хоффман. Правильно ли я расслышал цифру? Три тысячи семьсот сорок восемь исцеленных детей?
Именно так, гер Хоффман, подтвердила Вика, выслушав перевод от Сережи.
И все это за семь месяцев с небольшим? Силою четырех врачей и шести медсестер?