Но, действительно, после всех моих усилий, после долгой битвы с Эмилем Сайтом я должен быть очень голоден. Однако кое по чему я изголодался гораздо сильнее, чем по еде.
– Ты собираешься охотиться прямо сейчас? – спрашиваю я, втайне надеясь, что она имела в виду совсем другой голод.
– Зачем же охотиться, когда перед нами свежее мясо? – и она приближается к моему врагу.- Кроме того,- говорит она,- мы просто обязаны почтить его.
И снова я сожалею, что мои родители, прежде всего отец, так многому меня не научили.
– Женщин учат традициям, а мужчины просто живут, соблюдая их,- сказал мне отец, когда я как-то заговорил с ним об этом. – Это твоя мать виновата. Она тратила твое и свое время на всякую человеческую ерунду. Я научил тебя всему, что нужно. Всему остальному ты можешь научиться сам.
– Почтить? – переспрашиваю я.
– Да, конечно! Мы обязаны сделать это, – отвечает женщина.
Я действительно очень голоден. И потом, кто я такой, чтобы нарушать обычаи и отказывать противнику в последней дани уважения?
– Можно мне первой? – спрашивает она.
Я киваю, и она одним движением вспарывает Сангу живот. Потом зубами вырывает куски мяса и предлагает мне. Наши губы при этом соприкасаются, и на секунду я забываю о голоде. Поедая пищу, полученную из ее губ, я испытываю чувственное наслаждение. Она принимается за еду только после того, как я доедаю предложенный ею кусок. Мы молча едим. Никаких разговоров. Никаких мыслей. Наши головы касаются друг друга Струйки крови стекают из наших ртов. Мы соприкасаемся губами, когда откусываем новые куски мяса. Между тем, по мере того как утихает мой голод, разгорается желание. Мне уже трудно не замечать присутствия женщины. Дыхание мое делается неровным. Есть больше не хочется. Кажется, с ней происходит то же самое. Она тоже начинает дышать громче и чаще. Я прижимаюсь к ней, утыкаюсь головой в ее шею. Она вздрагивает, перестает есть и пятится назад.
– Куда же ты? – спрашиваю я.
– Увидишь, – она расправляет крылья и поднимается в воздух. У меня в ушах снова звенит ее серебряный смех. И вот я опять вижу над собой ее нежно-кремовый живот. Мне открыто все самое сокровенное… Набираю в легкие побольше воздуха
и тоже взлетаю.
– Поймай меня, если сможешь, – беззвучно кричит она мне и исчезает из виду.
Я слышу ее смех, чувствую ее запах, но не вижу ее: пересеченная местность, холмы, похожие на половинки яйца, долины и овраги между ними, – она может спрятаться где угодно. Я разочарованно реву. Она смеется:
– Что? Не можешь меня найти?
Наконец я замечаю, как она проскальзывает в глубокий длинный овраг, и ныряю туда вслед за ней. Подлетев ближе, не могу не восхититься ее красотой, нежными очертаниями ее тела: она тоньше меня, фута на четыре короче, размах ее крыльев футов на шесть меньше. Как жаль, что сейчас ночь. Мне бы хотелось рассмотреть ее получше, насладиться нежным цветом ее чешуек, сверканием ее изумрудно-зеленых глаз.
Я приближаюсь. Она смеется, а потом вдруг срывается с места и взлетает, взмахивая крыльями изо всех сил. Я тоже смеюсь, лечу за ней, нависаю над ней, держусь совсем близко, чтобы на сей раз она от меня не ускользнула. Она понимает, что попалась, и больше не делает попыток улизнуть.
– Меня зовут Элизабет, – говорит она и поворачивается в воздухе на спину. Ее живот почти касается моего.
– А меня – Питер.
Я опускаюсь чуть ниже, наши тела соприкасаются, мы оба с наслаждением выдыхаем:
– О-о!
Потом мы на мгновение вновь отдаляемся.
– Мне понравилось, – говорит она.
Я только знаю, что безумно хочу ее, и в своем ненасытном желании готов на все. Снова опускаюсь и… наконец соединяюсь с ней в воздухе, вхожу в нее. У нас обоих вырывается глубокий вздох. Мы обнимаем друг друга крыльями.