Нет. Не могу. Я должна понять, что он задумал.
Подожди!
В три шага я нагнала его и ухватила за рукав. Медленно, будто нехотя, Берготт обернулся.
Что? Передумала?
Сердце сжалось от волнения и страха. Великие боги, молю, пусть это не будет ошибкой!
Да, ответила твердо. Я хочу, чтобы ты открыл мне свою память.
Берготт отвел меня в сторону. Заставил подняться на небольшой ящик, присыпанный снегом. И встал напротив.
А ящик обязателен для открытия памяти? я криво дернула уголком губ, пытаясь за насмешкой скрыть волнение.
Берготт хмыкнул.
Ты слишком низкая, охотница. А наши глаза должны быть вровень. Теперь расслабься. Расслабься, охотница, повторил он, стоило мне напрячься, когда наши руки соприкоснулись. Вот так. Ничего страшного, видишь?
Он прижал мою ладонь к своей груди. Прямо напротив сердца. Подушечками пальцев я ощутила его ритмичное биение.
Не бойся, произнес Берготт неожиданно мягко. И медленно, чтобы не напугать, опустил руку мне на грудь. А теперь закрой глаза. Ты не должна видеть окружающий мир, чтобы увидеть мои воспоминания.
Я кивнула. Выдохнула через нос, успокаиваясь, и зажмурилась.
Расслабься. Тебе ничего не угрожает. Просто смотри, чувствуй
С каждым словом его голос звучал все тише, будто отдаляясь. Сердце под моей ладонью билось все ощутимее. В какой-то момент даже показалось, что оно ударяется мне в пальцы. Словно нет больше мужской груди, клетки ребер. И наших тел больше нет. Только его сердце и моя ладонь. Ритм жизни, что передается от него ко мне.
Темнота перед внутренним взором подернулась рябью. Начала светлеть, как тающая ночь. И в этих сумерках проступили силуэты: обшитые деревом стены, голые ноги, худые и белые. Светло-серая рубаха, едва прикрывающая колени. И густые рыжие волосы, почти медные из-за напитавшей их влаги.
Мгновение и я вижу свое лицо. Хмурое, сосредоточенное, решительное. Еще мгновение и взгляд застывает на разбросанных бумагах на столе.
А ведь когда я стояла перед дверью, даже не подумала, как этот бардак может выглядеть со стороны. Не понять: был ли он там всегда или его устроила я.
Движение ресниц и я, стоящая у порога рроаковского кабинета, кивнула. Улыбнулась довольно, почти с гордостью, и развернулась.
Образ поплыл, перемешался, как ягодное варенье с кашей. Миг и я снова вижу себя. Только уже прижатую к стене. Волосы растрепаны, голубые глаза горят вызовом. Пальцы ощутили тонкие запястья. Нос набился запахом горячего тела, мяты и чего-то неуловимого, одновременно приятного и отталкивающего. Взгляд скользнул ниже к плотно сжатым губам, ко впадинке между ключицами. Широкий ворот мужской рубахи разошелся, открывая белую кожу и две бледно-розовые полоски недавно затянувшихся порезов.
Образ поплыл, перемешался, как ягодное варенье с кашей. Миг и я снова вижу себя. Только уже прижатую к стене. Волосы растрепаны, голубые глаза горят вызовом. Пальцы ощутили тонкие запястья. Нос набился запахом горячего тела, мяты и чего-то неуловимого, одновременно приятного и отталкивающего. Взгляд скользнул ниже к плотно сжатым губам, ко впадинке между ключицами. Широкий ворот мужской рубахи разошелся, открывая белую кожу и две бледно-розовые полоски недавно затянувшихся порезов.
Новое движение, и картинка снова изменилась. Раньше плотно сжатые, теперь губы замерли в дразнящей полуулыбке. В глазах лукавый блеск. Меня прострелило от ощущения чужого тела, прижимающегося к моему. Внизу живота стало тяжело и жарко.
А потом в ушах, словно эхо, зазвучал голос Берготта:
Вздумала шпионить, дрянь?
Голубые глаза полыхнули ярче. Меня вновь прошило ощущение чужой близости.
Не выйдет, охотница. Люди нас не привлекают.
Из-за чего? в моем голосе удивление.
Не прикидывайся, будто не понимаешь. Все знают о подлости вашего племени.
Слова, сказанные тогда, у кабинета, и те, что прозвучали совсем недавно, перемешивались. Рождали новый разговор. И новые вопросы. Ко мне как к охотнице.
Ты бредишь. Давай поговорим Договори
Звуки едва различимы за шумом крови в ушах. Я не могу! Не хочу видеть себя, призывно улыбающуюся врагу, прижимающуюся к нему! Это все неправда!
Я настоящая я, не из воспоминаний Берготта трепыхаюсь, словно рыба в сетях; пытаюсь вырваться из омута чужих фантазий, но лишь сильнее запутываюсь.
Чего ты хочешь? эхом звучит в ушах.
Только не так, как было на самом деле. Вместо невозмутимости и спокойствия в моем тоне искушение.
Чтобы ты убралась из Северных Гнезд, а вот голос Берготта холоден. Или мы можем пойти к Рроаку Я открою ему свою память
Обойдусь!
Тогда Я отнесу тебя к перевалу. И даже не убью
Договорились.
Ладонь простреливает ощущение рукопожатия. Чувствую чужие пальцы, тоненькие и хрупкие. Моргаю и вижу себя, взбегающую по ступеням. Взгляд скользит по голым ногам и подпрыгивающей от каждого движения рубахе.
Я больше не могу видеть эту ложь, смешанную с правдой. Кричу, сжимаю веки до боли, отталкиваюсь изо всех сил и отлетаю. Ноги скользят по снегу. Не могу удержать равновесие, падаю. Перед глазами все плывет. Тело потряхивает от пережитого.
Ну как? Налюбовалась на себя, пламенноволосая?
Я вскинула на дракона полный ярости взгляд.