Вассалы Харлана обвиняют его в убийстве Энниса, в убийстве мужа, поэтому то, что он задумал с леди Катрин, не было бы адюльтером. Нам сообщили, что он настолько изолирован сейчас аббатом и Советом, что не может смотреть три-д передачи, если только это не передача всепланетной важности.
— Убийца был от Ричарда?
— Я думаю, нет. В глазах Ричарда, я уверен, он ничего не делал, что привело к смерти Энниса. Он знал, что Эннис любит Кит и попытается вернуть ее, как бы долго Ричард ни держал ее у себя. Конечно, не могло быть и речи о переживаниях Кит. Она женщина, да еще из враждебного Дома…
— Кто же подослал убийц тогда?
— Кто-нибудь из Харланов, кто хотел отплатить Эннису за помощь Катрин в побеге из Одоннела и за рассказ Макнису, что ее затащили в Бревен и зачем она там. Ричард жутко ненавидел своего благородного кузена.
Карн помедлил мгновение и стал подниматься.
Часа через два Карн стоял на возвышении в Большом зале и встречал первых гостей. Это был обычай в Девятке забывать о вражде в праздник Адвента, когда и друзья и противники могут встречаться на празднествах. По такому случаю все носили самое лучшее платье и вели себя безукоризненно.
На галереях по всему Большому Залу слуги, у которых был выходной, толпились разодетые, глазея на господ внизу. Для них будет устроен праздник отдельно в полночь, в помещениях и коридорах рядом с кухней на втором уровне. Даже при теперешних скудных средствах Карн считал невозможным лишить своих людей такой благодарности раз в год. Он помахал лицам, выстроившимся вдоль каменной балюстрады галереи, и улыбнулся их ответным приветствиям. У него потеплело на сердце.
Орконан около огромного ящика с подарками у главной двери Зала делал знаки Карну. Карн спрыгнул с края возвышения, вместо того, чтоб опуститься по ступеням, и кинулся к главной двери. Его мальчишеская выходка вызвала смех одобрения на галерее. Он махнул в ту сторону еще раз и подошел к Тану.
Карн приветствовал каждого гостя по имени, пожимал руки мужчинам, целовал руки женщинам, преподносил всем маленькие подарки из огромного ящика. Сувенир символизировал благополучие Дома и был обязателен на подобных праздниках.
Подарок каждому, сказал себе Карн, даже если придется влезть в долги, или начнутся толки о том, что он не может позволить себе даже такую мелочь. Тогда друзья и союзники начнут отходить один за другим. Рождество предназначено не для этого.
Шум за дверью Зала отвлек Карна от этих горьких мыслей. Компания ярко одетых людей спешила к нему, опережая людской поток. Карн тут же узнал серебристую шевелюру Черека Рица и женщину рядом с ним. Шарлотта Риц провела последний год в Доме Уединения недалеко от Зринна под присмотром аббатисы. Сейчас Дом Риц разодел ее в тончайшие шелка, мех, золотые цепочки и ленты. Это не было даже подобием одежды, которую носили воспитанницы Дома Уединения. Глаза ее сверкали. Перед Карном она грациозно склонилась в реверансе, поймала его взгляд и зарделась. Карну показалось, что в Зале жарко.
Шарлотта подняла руку, и Карн поднес ее к губам. Легкий запах розы шел от нежной кожи. Она взглянула на него из-под густых темных ресниц. «Ей, может быть, только семнадцать, но она знает, как получить то, что хочешь, — подумал Карн. — Не потребуется таких усилий, как с Лизанной, чтобы она оказалась в постели».
Лорд Черек стоял рядом с Карном. Карн поймал понимающий взгляд ее отца. У него мелькнула мысль, было ли правдой то, что засвидетельствовал врач, или его заставили сделать это, и не было ли у лорда Черека иной причины, кроме обучения, чтобы держать дочь последний год в Доме Уединения.
Наконец-то череда гостей закончилась, и Карн мог свободно танцевать, есть, пить, радоваться трубадурам и жонглерам, акробатам и дрессированным собачкам.