Давай, говорит Финн. Он вздрагивает, когда я в первый раз вставляю иглу, но не двигается. При виде сочащейся из раны крови у меня сводит живот, но я делаю глубокий вдох и продолжаю шить.
Я справлюсь.
Кто-нибудь расскажет мне об этих лагерях королевы? спрашиваю я, не отрываясь от своей задачи.
Я чувствую, как они смотрят друг на друга, пока я шью, чувствую, что они ведут молчаливый разговор и решают, что стоит мне говорить, а что нет.
Не заблуждайся, услышав слово «лагерь», говорит Джалек. Это тюрьмы.
Для преступников? спрашиваю я.
Джалек качает головой.
Единственное преступление, которое они совершили, позволили поймать себя на землях Благого двора. В то время, как в их жилах течет Неблагая кровь.
А что вы имеете в виду под словом «тюрьма»?
Я никогда не верила в то, что Благие были «добрыми», так как никогда не доверяла фейри, но мне трудно поверить, что они будут проявлять жестокость к себе подобным без веской причины, даже несмотря на то, что эти фейри были из противоборствующего двора.
Взрослых заключают в трудовые лагеря, заставляют работать по восемнадцать часов в сутки и почти не кормят, Джалек говорит с таким мрачным лицом, что я не могу ему не поверить. А если они не подчиняются казнят.
Себастьян знает об этом?
Твой принц пытался уговорить мать расформировать лагеря по крайней мере сделать их не такими, какие они сейчас, Финн морщится от боли, но, как обычно, читает меня как раскрытую книгу. Но она отказывается.
Я делаю глубокий вдох, и меня накрывает волной облегчения. Себастьян, возможно, и не тот, кем я его когда-то считала, но я бы не вынесла, если бы за такие зверства был ответственен добрый и заботливый ученик мага, по которому я когда-то страдала.
«Пытался», черт его побери, бормочет Джалек. Если бы он действительно хотел прекратить эти зверства, он бы лично убил королеву. Но ему никогда не хватит смелости. Я думал, он разозлится, когда узнает о детях, но
А что дети? спрашиваю я.
Прета на мгновение смотрит Финну в глаза, как будто спрашивая у него разрешения, и только после этого начинает объяснять.
Детей разлучают с родителями. Говорят, что делают это, чтобы отбить у семей охоту пересекать земли Благих. Но на самом деле им промывают мозги, внушают им пропаганду о королеве и учат, что по происхождению они находятся ниже Благих. И поэтому должны служить.
Я стараюсь взять себя в руки и унять дрожь в руках. При мысли об этих детях мне приходится на мгновение закрыть глаза. Я знаю, каково это жить без родителей и служить тем, кто кормит тебя и дал тебе кров. Как же наивно было полагать, что у всех фейри легкая жизнь!
Мой желудок скручивает, но не из-за запаха крови.
Вы только посмотрите, шепчет Прета.
Принцесса, говорит Финн, и я открываю глаза, чтобы увидеть, что окутала нас темнотой. Единственным источником света становятся эти пленительные серебристые глаза. Мы находим этих детей и отводим их в безопасное место на территории Диких фейри. Пока мы говорим, Кейн помогает двум десяткам детей перебраться на их земли.
Я смотрю ему в глаза и закручиваю силу обратно в себя. Она шипит в моей крови, как бьющийся в клетке дикий зверь.
Зачем Неблагие приходят сюда, если здесь так плохо?
Потому что их жизнь под властью Мордеуса настолько ужасна, что риск того стоит, говорит Прета. Он жаден и эгоистичен, и ему плевать на свое королевство. Его законы благоприятствуют богатым и могущественным и карают тех, кому повезло меньше.
Я на мгновение перевожу взгляд на Финна. Невольно мне в голову приходит мысль, что боль, которую я вижу на его лице, связана не столько с раной в боку или иглой, вонзающейся в кожу, сколько с тем, в каком состоянии находится его королевство.
Я на мгновение перевожу взгляд на Финна. Невольно мне в голову приходит мысль, что боль, которую я вижу на его лице, связана не столько с раной в боку или иглой, вонзающейся в кожу, сколько с тем, в каком состоянии находится его королевство.
Многие предпочитают бежать, но жить в таких условиях не желают, говорит Джалек, продолжая тему, которую подняла Прета. Но земли Неблагого двора окружены огромными и бурными морями со всех границ, кроме той, что граничит с землями Благого двора. Как сказал Финн, Дикие фейри принимают беженцев, но сначала Неблагим нужно туда добраться либо пройдя через всю территорию Благих, либо через портал.
Я продолжаю зашивать рану, но мне нужно сосредоточиться, чтобы не дать ярости внутри меня вырваться и наполнить комнату темнотой.
Почему они не переправляют их с помощью гоблинов?
Джалек хмыкает с явным отвращением.
Эти существа даже более эгоистичны, чем Мордеус. У беженцев нет ничего, из-за чего они согласились бы стать врагами как Мордеуса, так и Арьи.
Да и гоблин может перенести в лучшем случае только двоих зараз, говорит Прета. Самый простой путь на территорию Диких фейри для групп любого значительного размера портал.
Тайнан вел себя так тихо, что я почти удивляюсь, когда он начинает говорить.
Король и королева Диких фейри делают все возможное, чтобы приютить беженцев-Неблагих на время, только до тех пор, пока Финн не займет свое законное место на троне. Но, чтобы Мордеус не покушался на их собственные границы, они не могут позволить открывать порталы прямо из земель Неблагих. Узурпатор использовал бы это против них. Он послал бы своих самых отвратительных созданий пытать невинных Диких фейри, паутина на его лбу светится ярче и пульсирует. Он отворачивается и делает глубокий вдох. Мы устанавливали порталы возле границы с Благим двором и пытались провести к ним Неблагих до того, как их поймают стражники королевы.