И вельд раздастся и поглотит, как глухая вода ночных рек.
Из-за поворота вылетел бело-голубой мотоциклет дорожной полиции. Полицейский, сидевший в коляске, держал шлем на коленях, блаженно щурился на солнце, и ветер трепал его рыжие волосы, залепляя ими глаза. Водитель затормозил, поднял очки на лоб и сделал знак приблизиться.
Води Миндела слез с велосипеда и, бережно положив его на обочину, подошел.
– Контрольная книжка, - сказал полицейский, требовательно вытянув руку в белой с раструбом перчатке.
«Белый: Лицо, именуемое белым, это лицо, которое по своему внешнему виду или по всеобщему признанию принадлежит к белой расе, в эту категорию не включаются лица, которые внешне выглядят как белые, однако по всеобщему признанию считаются цветными.
Туземец: Туземцем именуется лицо, которое фактически или по общему признанию принадлежит к одной из местных рас или к одному из местных племен.
Цветной: Цветными являются все те, кто не принадлежит ни к категории «белый», ни к категории «туземец». («Закон о регистрации населения Южной Африки», 1950 г.)
«Цветные подразделяются следующим образом: капские цветные, капские малайцы, гриква, китайцы, прочие азиаты, прочие цветные. Последняя группа подразумевает лиц, не включенных ни в одну из указанных групп и не принадлежащих ни к белым, ни к туземцам». («Распоряжение № 46 от 1959 г.»)
(Экспериментальная флюктуация.)
Полицейский перелистал контрольную книжку. Разрешение на пребывание в городском районе, право езды на велосипеде, уплата налогов - все было в порядке.
– Зачем ты пересек границу округа? - спросил он, махнув рукой в сторону развилки, которую только что проехал Миндела. - Разве ты не знаешь, что по этой дороге тебе ездить нельзя?
Миндела покачал головой.
– Получит приказ о высылке - узнает, - сказал тот, что сидел в коляске, вылезая на дорогу. - Поедешь с нами. - Он подтолкнул Минделу к коляске.
– А как же велосипед?
– Ничего, - отозвался полицейский в шлеме и достал из нагрудного кармана картонную бирку со знаком дорожной полиции. - Привяжи вот это.
Миндела склонился над своим велосипедом, печально вывернувшим руль, как подбитая винторогая антилопа, и привязал продетую в ушко бирки тесемку к раме. Потом послушно залез в мотоцикл. Рыжеволосый надел шлем и, опустив очки, устроился на заднем сиденье.
Та же львиная шкура вельда до самого горизонта. Тот же бьющий в ноздри аромат и теплый ветер. Но только померкла синяя чаша, превратилась в перевернутый стакан, накрывший муху. И все вокруг задрожало от этой внезапной перемены. Солнце зашло за серое облако, канул гриф с высоты, и пыльной дымкой на горизонте обозначилось вспугнутое стадо куду…
Перед тем как въехать в город, полицейские остановили мотоциклет и надели Минделе наручники. Третий раз в жизни видел он эти стальные браслеты на своих руках. И не удивился им, не испугался. Знал, что потом их все равно снимут. Разве можно работать кайлом или лопатой в наручниках?
Город был весь белый, и пальмы колыхались на ветру, бросая перистые тени на широкий, сверкающий в солнечных бликах асфальт. Город показался Минделе значительно большим, чем тот, куда он обычно ездил по воскресеньям.
На четырехугольной башне с круглыми часами трепыхался пестрый лоскут. Под одинаковым углом к тротуару стояли ряды разноцветных машин. Полосатые тенты затеняли витрины магазинов, которые поблескивали сумрачным зеркалом, как заросшие слоновой травой черные болота.
Миндела не очень боялся и даже был рад, что попал в этот белый город, в котором, видно, всегда праздник.
Они остановились перед воротами в высокой каменной стене. Дали сигнал, и ворота разъехались в разные стороны. Мотоциклет затрещал и въехал во двор, мощенный розовым и серым гранитом.