Игорь стал белым, как снег за окном.
Я не У меня нет хвоста.
Потому что я его купировал. Я был тогда обычным человеком. Думал, что обычным. И я очень хотел её удержать. А когда вдруг почуял, что ты сможешь жить без хвоста, не задумываясь, сделал это. Я любил бы тебя в любом случае, но я надеялся и на её любовь.
Почему же сглотнул сын, почему же она всё равно ушла?
Потому что считала, как и ты, что хвост у человека вырасти не может. Неважно, отре́зали его потом или нет.
Из глаз Игоря покатились слёзы. Но лицо его при этом сделалось каменным, жёстким:
Сдали бы меня в интернат и жили дальше счастливо. У тебя же не было хвоста.
До тех пор не было, сказал Семён.
Что ты хочешь сказать?
Купировщикам платят Не те большие деньги, за которые мы якобы отрежем хвост любому, но гонорар за работу я беру, жить на что-то надо. Только никто, кроме нас, не знает, что́ платит за это сам купировщик
Сын не спросил, но вопрос пылал в его взгляде. И Семён ответил:
Когда я отре́зал твой хвост, точно такой же вырос у меня.
У тебя теперь мой хвост?! ахнул Игорь.
У меня все хвосты, которые я когда-либо купировал.
Купировщик развязал халат и распахнул его багровые полы.
Сначала Игорю показалось, что тело отца обмотано жёлтой верёвкой. Но, приглядевшись и осознав увиденное, он тихо завыл и стал пятиться, пока, запнувшись о кресло, не упал. Однако перед глазами всё равно стоял многократно обмотанный вокруг купировщика бескровно-мертвенный хвост, выросший взамен тех безобидных отростков, от которых так мечтали избавиться люди.
Евгений Филенко. Девятнадцать часов чужой жизни
1
Девушка по имени Маша Тимофеева сидит, стиснув пальцы острыми коленями, на краешке гигантского, очень удобного кресла. Кресло готово подстроиться под любого, кто угодит в его объятия. Но добраться своей всеобъемлющей заботой до Маши оно не может.
Я не могу заснуть, доктор.
У всех бывают бессонные ночи.
Моя ночь затянулась.
Доктор Касаткин видит всё. Это его работа, на то он и психомедик. У него доброе лицо с непременной бородкой клинышком и глубокие чёрные глаза, способные заглядывать в душу собеседнику. Но с креслом и его неудовлетворёнными потребностями доктору Касаткину проще разобраться, чем со смущённой двадцатипятилетней девушкой. Потому что в её душе тёмным облаком клубится печаль.
Как долго вы не спите, Мария?
Уже неделю.
Вы знаете причину?
Конечно, знаю. Со мной происходило подобное, но так тяжело ещё не бывало.
Тогда мы с этим справимся. Вы профессионал, объясните мне. Что это было? Сильное переживание? Стресс? Эмоциональное выгорание?
Наверное, всё вместе. А ведь я в отпуске, горько замечает Маша.
Вы можете рассказать?
Могу. Маша задумчиво лохматит волосы и устраивается в кресле поглубже.
«Уфф наконец-то!» думает кресло и принимает её в себя бережно и нежно, как колыбель дремлющего младенца.
Знакомый пригласил меня к себе на работу. Странный способ ухаживать но мы слишком долго не могли найти общих тем для бесед. С его стороны то был жест отчаяния. Да и шансов, если честно, никаких. Я на его месте давно бы нашла способ оборвать незадавшееся свидание. Но я была на своём месте
2
Центр управления дальними полётами напоминал собой картинный вернисаж. Полотна всех размеров и художественных стилей, от фотографически точной классики до импрессионистов, спятивших от богатства выразительных средств. И у каждого полотна был хотя бы один зритель. Не в каждой галерее такое встретишь.
А почему здесь пустота? спросила Маша, показывая на белый экран в центре пёстрого вернисажа.
Аллегория идеала, пошутил Артур Сароян. Полное отсутствие информации. То ли нужно к такому стремиться, то ли надлежит избегать. Каждый понимает по-своему.
Да вы философы, сдержанно заметила Маша.
Я же говорил, будет скучно, вздохнул Артур.
Отчего же, вежливо возразила Маша, хотя и вправду была не слишком впечатлена. А чем ты здесь занимаешься?
Если упрощённо, сказал Артур, я поддерживаю контакт с грузопассажирским транспортом на линиях, что соединяют Солнечную систему и Зефир. Слышала когда-нибудь о такой планете?
Тройная звёздная система 40 Эридана, иногда называемая Кеид, сказала Маша занудным голосом студента на экзамене. Расстояние от Солнца чуть меньше пяти парсеков
Всё время забываю, с кем имею дело, сконфуженно заметил Артур. У тебя бездонная память.
Однажды я там побываю, сказала Маша. Увы, это неизбежно. В таких мирах, как Зефир, всегда есть место подвигу. А значит, найдётся работа и для энигмастеров, которым придётся разбираться, по какой причине и по чьей вине кому-то пришлось совершать подвиги.
Не очень-то ты романтична, промолвил Артур с иронией.
Я ужасно романтична, запротестовала Маша, обиженно понизив свой кукольный голосок. Но никто в это не верит. Все думают, что я только для виду ношу розовое и жёлтое, а наедине с собой пью чёрное пиво, курю сигары и дрессирую гремучих змей.
Разве нет? ляпнул Артур и тут же сменил тему. Сегодня я бездельничаю, потому что транспорты с Земли отправляются в сторону Кеида только по нечётным дням недели. Хочешь посмотреть, как происходит управление грузопотоками?