А с того, что она победит! И будет всегда побеждать! А смеётся хорошо тот, кто последний. Вы сами говорили.
Хорошо смеётся тот, кто смеётся последним, поправил я машинально. Что ж. Резонно.
И это ещё не всё. Он уставился на меня блестящими глазами и покраснел. Я ещё кое-что сделал. Купил её. Шиншиллу. Ну, мама купила.
Он сбегал в прихожую и принёс рюкзак это оказалась переноска для транспортировки животных. Когда Ваня расстегнул молнию, на дне переноски я увидел пушистого серого зверька.
Вот. Это Миха. Это он, шиншилл, пояснил Ваня, гордо улыбаясь. Он теперь всегда со мной. Вместе будем
Побеждать? подсказал я и почувствовал, как сердце в груди опять суетливо забилось.
Он кивнул.
Побеждать!
И яростно потряс над головой кулаком.
Ты ведь не заболел прошлый раз. Ты ходил на футбол? спросил я, немного помолчав.
Это был риторический вопрос.
Через пять лет я снова встречу его. Возмужавшего, похудевшего. Высокого рыжего юношу с горящими от волнения щеками. Встречу на курсах подготовки кадров для Роскосмоса, куда заеду за одним из учеников.
Я сначала не узнаю его. А когда узнаю, не буду знать, что сказать. И поэтому выдавлю первое, что придёт в голову:
А я думал, таких как ты в космонавты не берут.
Он усмехнётся.
Ну, я же не в испытатели. У меня свой путь.
Потом я спрошу про Миху, он помрачнеет.
Миха умер. Но жизнь прожил хорошую, достойную. А вы как, Родион Маркович?
Я не умер. Но жизнь пока тоже хорошая. Достойная меня.
Мы посмеёмся и попрощаемся.
Но это будет только через пять лет.
А пока я стоял и курил в окно, наблюдая, как толстый мальчик ковыляет по дорожке прочь от моего дома. Хромая и игнорируя припаркованный у подъезда такси-кар.
И думал, что назвать ребёнка Ваней было бы, конечно, слишком сентиментально. И я так никогда не сделаю, даже если и обзаведусь когда-либо сыном.
Мальчик обернулся и замер, глядя на меня. Поднял вверх руку со сжатым кулаком. «Побеждать!» прочитал я по губам.
И вскинул кулак в ответном приветствии.
Антон Дождиков. Профессионалка
Разминочная комната. Окна из пуленепробиваемого стекла, занавешенные тяжёлыми багровыми шторами. Слабое освещение от диодных трубок на потолке. Мягкая, густая и липкая полутьма внизу. Устало шуршит настенный кондиционер. Лёгкий аромат хлорки.
Звук моих глухих шагов отражается от стен и гаснет, растворяется в помещении. Ступаю легко, медленно, как кошка. Пружинящий пол татами. Передо мной висит на канатах имитация обнажённого человеческого тела в полный рост: глаза-бусинки раскрыты, рот скривился в беззвучном крике.
Я разогреваю суставы и связки. Медленно и с усердием. Сначала шею, потом кисти, локти, плечи. Вращаю корпус, вправо-влево. Перехожу к коленям и ступням.
Делаю растяжку руки, ноги. Позы «собаки», «младенца». Пружинящие выпады.
Перед работой разминка обязательная процедура. Гибкость, сила и точность моё профессиональное кредо и «бади скиллз».
Расслабляю мышцы после статической нагрузки и восстанавливаю дыхание. Подхожу к манекену.
На деревянной полочке у свежеоштукатуренной стены разложены кинжалы и мечи всех форм и размеров: от маленького перочинного ножика до «гросс-мессира», которым можно орудовать двумя руками. Неоновый свет отражается в их наполированных до блеска лезвиях.
Беру кривой казачий «бебут». Примериваюсь. Имитирую колющие удары. В сердце, в печень. Хватаю рукоять обратным хватом и одним резким взмахом перерубаю манекену сонную артерию.
Брызжет струёй кровезаменяющая жидкость.
Смотрю разрез чистый, края ровные и без зазубрин. Совершенство!
Тренировка окончена.
Я довольна. Беру с полочки вафельное полотенце. Утираю липкий солёный пот. Бросаю на пол дежурная смена приберётся.
Вот так же легко и просто я убиваю тела живых людей. И делаю это осознанно. Мне хорошо платят. Есть страховка, полный соцпакет, льготы для всех членов семьи. Московская прописка. Регулярное повышение квалификации и профессиональная переподготовка. Нет, конечно, досрочного выхода на заслуженный отдых, но в наши дни это совсем не актуально. Как, впрочем, и сама архаичная пенсионная система.
Зачем убиваю? сложный вопрос. Сначала я думала, что просто нравится. Всё это глубоко личное, наболевшее. Помните школу, старшие классы, «первый раз»? Да-да, всё происходит из прошлого жизненного опыта. Любовь, боль и кровь. Прямо после подготовки к сдаче ЕГЭ в кабинете биологии.
По-настоящему «первый раз» у меня было с Наташкой. Тогда так было модно. Романтик!
Шли с ней по жизни много лет. Сходились, расходились, спорили, ссорились, меняли мужчин.
Почему именно женщина должна убивать? спросите вы. Отвечу без утайки. Мужики от этой работы сходят с ума и дохнут как мухи. Слабые. Неприспособленные. Боятся чужой боли, криков и крови.
Обычно я прихожу на службу к десяти. Проклятые подмосковные пробки! Другие сотрудницы к одиннадцати-двенадцати. Наташка-фанатка сейчас пашет в третьем секторе, а потому является в восемь. Старается, сучка-стахановка, всё ещё хочет меня уесть. Я тоже хорошо делаю свою работу, но естественно, без выпендрёжа. А ей подавай свежак, новые эмоции, соревнование и конкурентную борьбу.