А о ее семье что вы знаете? Глеб смотрел на нее снизу вверх, и в темных его глазах ей мерещилось сочувствие.
Анна устала от сочувствия. От всего устала.
Ничего. Мама не любила говорить. С нами жила папина родственница, но я не представляю, куда она подевалась потом. Понимаете, я почти все время проводила в пансионе. И домой не стремилась. Появлялась на зимние праздники и еще весной. А однажды приехала, а ее уже не было.
Ничего. Мама не любила говорить. С нами жила папина родственница, но я не представляю, куда она подевалась потом. Понимаете, я почти все время проводила в пансионе. И домой не стремилась. Появлялась на зимние праздники и еще весной. А однажды приехала, а ее уже не было.
Она бесполезна. Кажется, об этом думали оба мастера. Переглянулись вон. И Александр едва заметно покачал головой.
Адрес-то старый помните? Может, там кто будет
Знаете, Анна вдруг замерла, до того удивительным ей показалось, что она не сразу подумала о такой простой вещи, а ведь Никанор, мой муж, он наверняка искал бы то есть я не уверена, но и он расспрашивал меня о маминой родне. Об отце и его родичах. Он въедливый. И если так, то нанял кого-то найти.
Но нашел ли? И если нашел, не оказалось ли, что пользы эти поиски не принесли? А раз так, стоит ли затеваться?
Стало быть, муж произнес Александр, глядя почему-то на Глеба.
Бывший.
И кто у нас муж? Бывший?
Лазовицкий. Анна оперлась на трость, левую ногу еще покалывало, но в целом чувствовала она себя неплохо, даже обычная томная слабость, естественная после морфия, отступила. Я ему позвоню, спрошу, если вы подождете.
Подождем, широко улыбнулся Александр. Обязательно подождем. Правда, Глебушка?
Глава 10
Стоило за Анной закрыться двери, как Земляной крутанулся и щелкнул пальцами.
Лазовицкий Никанор Лазовицкий. Я вот знаю одного Никанора Лазовицкого, и если так, то хрена с два мы что-то получим.
Не ругайся.
Я не ругаюсь. Я удивляюсь Лазовицкий он оперся на подоконник, едва не опрокинув с полдюжины горшков. Ты вообще знаешь, кто такой Лазовицкий?
Как-то вот пришлось столкнуться.
Пришлось. Ага. И во что оно обошлось?
Глеб пожал плечами.
Стало быть, бывшая жена Я вот, к примеру, слышал, что первую жену Лазовицкий убрал то ли в монастырь, то ли вообще расчленил и съел. Он сунул мизинец в ухо и потряс головой. Выходит, не съел.
Никанор вовсе не так страшен, как о нем говорят, Анна позволила себе улыбнуться. Выходит, и она умела ходить довольно тихо. Или просто это Алексашка, как обычно, говорил чересчур уж громко. Но он хочет с вами побеседовать
Со мной, Глеб встал, потому как имелось подозрение, что от этой беседы зависит будущее всей их сомнительной затеи. Алексашке разговоры с серьезными людьми доверять было нельзя. Категорически. Анна, вы отдохните, что ли?
Телефонная трубка сохранила тепло и запах Анны, на сей раз кедрового леса, пронизанного солнцем. Впрочем, Глеб прекрасно отдавал себе отчет, что аромат этот может быть иллюзией. Разум горазд играть в игры.
Добрый день, сказал он, присаживаясь в низкое кресло.
Провод соскользнул со столика, потянулся черной змеей к ладоням.
Добрый, голос в трубке был грубым. С кем имею честь беседовать?
Глеб Белов. Мастер Смерти.
Тишина. Сопение. И подозрение, что на той стороне просто бросят трубку.
Лазовицкий Про него говорили с опаской, как о человеке, для которого совесть была понятием весьма условным, а о чести он и вовсе не имел представления. Он готов был взяться за любое дело и перевернуть его вверх ногами, но согласно закону. Он всегда действовал согласно этому самому закону.
Юридические консультации. Представительство в суде. Тяжбы и обвинения. Экспертизы, ибо его эксперты были честны, даже когда это шло во вред интересам Лазовицкого. Сотни выигранных дел. И та компенсация в три тысячи рублей, которую Глебу пришлось выплатить по настоянию собственных законников.
«С Лазовицким не стоит связываться, ваша милость. Мировое соглашение наилучший вариант, даже если вы не очень, скажем так, виноваты. Поверьте, они найдут доказательства, выкопают какой-нибудь замшелый прецедент, позабытый, но оттого не менее действенный указ. Даже не знаю, что еще, и платить придется много больше», поверенный отводил глаза и явно чувствовал себя виноватым, будто это его сила вышла из-под контроля и косой прошлась по чьей-то пшенице.
Пшеницы было жаль. Но три тысячи они не то чтобы нанесли серьезный урон состоянию, скорее уж оставили неприятный осадок, и держался он долго. И никуда не исчез.
Мастер и магистр, стало быть. Еще и граф.
Виноват, ненависти Глеб не ощущал, как и страха перед собеседником. А что до осадка не все люди одинаково приятны.
Да не страшно. Случается. Значит, вы готовы снять с Анны проклятье?
Попробовать, уточнил Глеб осторожно. И да, я не уверен, что у нас получится. Более того, я почти уверен, что в лучшем случае мы добьемся замедления прогресса. Или, при толике везения, некоторого регресса. Но пока еще рано о чем-то говорить.
Саабшар никуда не делся. Он занял весь угол, выпустил тонкие побеги и, зацепившись за стену, поднялся к потолку. Но хотя бы Глеба на сей раз игнорировал. Вероятно, потому, что пытался переварить пару куриных тушек. Он уже создал полупрозрачные пузыри, наполненные желудочным соком, в которых тушки плавали. Еще сутки-другие и плоть растворится.