Он тварь!
К вашему сведению, так называемые твари, согласно существующему кодексу, полностью уравнены в правах с людьми. Следовательно, кем бы ни был Арвис, но вы преступили закон.
Ответом было обиженное сопение. Про закон Калевой думать не привык.
Ко всему сделали это крайне неумело. Вы спешили. Взгляните. Круг весьма далек от того, чтобы иметь право назваться кругом. Руны вы пытаетесь писать их с наклоном. Ваш почерк ставили хорошие учителя, но к рунописи правила обычного письма неприменимы. Далее. Установленные вами линии внутреннего круга не слишком соотносятся с осью проклятия, что и вызвало дестабилизацию.
Теперь Калевой слушал. И слушал внимательно.
Чего у него было не отнять, так это жажды знаний. Арвис, к слову, тоже чуть спустился и вытянул шею. Уши его развернулись. Стало быть, и ему любопытно. Иногда Глебу казалось, что понимает найденыш куда больше, нежели пытается показать.
Впрочем, эту ошибку легко было бы исправить, если бы вы не спешили так в своей ненависти. Вам следовало перекрыть силовые потоки. Отметить точки первичного угасания. Вычленить нестабильные секторы и на основе их анализа выявить ошибку. Исправить ее. Попробовать вновь. А ваша попытка удержать рассыпающееся проклятье, вливая в него дополнительную энергию, приведет лишь к тому, что вы потеряете контроль над собственной силой. Это чревато стихийным выбросом, который повредит всем, кто находится рядом с вами, а затем откатом ударит по вам же. Итогом может быть как временная потеря трудоспособности, так и полное выгорание. Я уже не говорю о таких мелочах, как помутнение разума, разрывы кровеносных сосудов и прочие физические проблемы.
Калевой окончательно притих.
Именно поэтому работа со сложными проклятьями проходит под наблюдением наставника. И на специально оборудованном для того полигоне.
Который придется оборудовать куда раньше, чем Глеб предполагал. Мальчишка слушал. Но надолго ли его хватит?
Силен. Честолюбив. И наивно полагает, будто пары десятков книг достаточно, чтобы стать мастером.
Что ж, я вижу, вы осознали глубину вашей ошибки, Глеб разжал руку.
И Богдан буркнул:
Осознал.
И готовы извиниться перед товарищем?
Взгляд, которым наградили товарища, подтверждал: полигон нужен. Очень нужен. Иначе пострадают не только розы.
Я мне очень жаль, пробормотал Богдан, глядя куда-то в сторону.
На печеньку, Арвис свесился с крыши и вытянул руку с зажатой в ней печенькой. Та была слегка обгрызена, несколько покрошена, но все равно жест этот до глубины души удивил Глеба.
А вот Калевой не понял:
Сам жри
Арвис кивнул и сунул печеньку за щеку.
Завтрак почти получился. Во всяком случае, каша не пригорела, хлеб был свеж, а чай походил на чай, а не на темную бурду.
Правда, Адель выглядела недовольной. Но Глебу было плевать на чужое недовольство.
Первые девушки появились на Березовой улочке ближе к вечеру. Они прогуливались парами, хотя в городе имелись другие улочки, куда более подходящие для вечернего променада. Но нет же
Платьица в клеточку. Платьица в горох. Пышные юбки, подчеркивающие тонкую талию. Широкие, по моде, пояса, завязанные непременно хитрым бантом. Чулочки. Туфельки.
И шляпки с непременной вуалеткой. А под ними обязательные локоны. Яркие помады. Духи, запах которых ощущался, казалось, даже с той стороны улицы. И главное, голоса. Звонкие. Веселые, раздражающие. И раздражение это внезапное было тем более удивительно, что девушки, если разобраться, не совершали ничего незаконного или постыдного. Они просто были.
Там. На улице.
Они останавливались у кружевной ограды господина Кляйстена, известного в городе часовщика. Любовались скворечниками пожилой четы Духновых. Беседовали и жили.
Жили! У них у всех было будущее, Анна же она вдруг явственно ощутила свою чуждость этому миру, будто проклятье, очнувшись, оплело ее.
К чему сопротивляться? К чему цепляться за призрачную надежду, которая и существует-то исключительно в воображении Анны? К чему вовсе ей жизнь, если Анна этой жизни сторонится, привычно затворяясь воротами сада.
Ах, ты посмотри, какие розы! воскликнул кто-то. И радостный голос этот резанул по нервам, заставив закрыть уши. Нет, просто прелесть! Я таких даже у маменьки не видела.
Неудивительно. Твоя маменька вряд ли потратит на розы сто рублей.
Сколько?
Сто. Я в каталоге видела. Папеньку садовник очень уговаривал, мол, чудеснейший сорт
Сорт получился и вправду весьма многообещающим. Анна скрестила большую «амаранту» с клеевской старой «королевой», а получившийся гибрид закрепила кроссом на дикую белую, от которой он взял неприхотливость и устойчивость ко многим природным болезням.
Да быть того не может
На позапрошлогодней выставке цветущий на штамбе куст получил заслуженную награду, а с ней и право на собственное имя «прелестница».
Анну уговаривали взять иное, куда более впечатляющее, чтобы всенепременно с короной, ибо корона однозначно делает продажи, но на продажи ей было плевать.
И пусть спрос на «прелестницу» оказался куда больше, нежели Анна предполагала (подкупали людей огромные цветы с едва заметным голубым отливом и ненавязчивым ароматом), но заниматься лишь ею было скучно.