Мирское миру
Я пока в миру.
Пока, она осторожно коснулась его руки. Глеб, я не хочу, чтобы тебе было больно. Я знаю, что эту работу ты не оставишь другим, но сам ты не справишься.
Хорошо, когда близкие в тебя верят.
Я верю. Я молюсь за тебя. Но я не хочу видеть, во что ты превратишься. Тьма она ведь всегда рядом, верно? И как часто он возвращается?
А к тебе?
В моем сердце живет Господь.
И для других там места не осталось.
Ты ведь знаешь, что Елена тоже собралась уйти от мира? Наталья умела менять тему. Она мне писала недавно, просила совета.
Почему?
Что-то не заладилось.
Елена присылала открытки на именины и еще на Рождество, но лишь потому, что было так принято. Изредка к открыткам прилагались письма, обыкновенные, написанные будто бы под диктовку гувернантки. Порой Глебу казалось, что у нее есть целая коробка с этими заготовленными загодя письмами, которые Елена отправляет, когда приходит время.
Как ты живешь?
Надеюсь, ты здоров. Молюсь за тебя. Я и супруг милостью Божьей тоже здоровы и пребываем в благоденствии, чего и тебе желаем.
Выходит, не было благоденствия.
Ее муж пару месяцев как умер, Наталья подошла к столу, на котором возвышались бумажные горы. Она что-то искала, перекладывая листы с одной горы в другую и обратно. Она тебе не писала?
Нет.
Она тебя боится.
Меня?!
Вот уж кому не стоило бояться.
Тебе она представлялась малышкой, но Елена была достаточно взрослой. Она многое видела.
И в тот день уцелела не иначе как чудом.
И я понимаю, что ты хотел для нее счастливой жизни, что ты старался. И возможно, мне стоило бы подумать о ней, а не только о себе, но меж нами никогда не было особой близости, да и сомневалась я, что мое общество это то, что ей нужно.
Письмо она нашла, отряхнула от прилипших песчинок и протянула Глебу.
Знакомый почерк. Буквы бисерные, с завитушками, сами по себе украшение. И пахнет от письма сладко, духами. Этот запах уцелел среди прочих, и Глеб улыбнулся.
В последний раз он видел Елену на ее свадьбе. Незадолго до того, как вновь отправиться к границе, потому как только там он чувствовал себя спокойно. Кто знал, что этим разом все будет иначе. Впрочем, тогда, на свадьбе, Глеб не думал о границе. Он видел сестру такой невероятно счастливой, воздушной. И тогда ему показалось, что хоть кто-то да уцелел.
Ошибся? Письмо было
Ты знала, что она оказалась в такой ситуации? тихо спросил Глеб.
Долги. Разорение. Особняк, который пришлось продать. И недовольная родня, не желавшая принять в дом еще одну приживалку.
Все к тому давно шло, Наталья забрала лист. Я отыщу ей тихую обитель
Это все, что ты готова предложить?
Это все, что ей надо.
Ты уверена?
Наталья сцепила руки:
Я уверена, что это единственное, что я могу для нее сделать. И мы уже говорили. Она готова к такому исходу.
Ей следовало написать мне.
Говорю же, она тебя боится. Ты слишком похож на отца, Наталья отошла к окну, и золотистый свет витражей лег на ее лицо. То вдруг показалось не пухлым, а болезненно одутловатым. Все идет своим чередом, Глеб. Не надо сопротивляться.
Как тогда?
Поджатые губы. И подтянувшийся подбородочек.
Знаешь, что мне всегда было интересно? Глеб прикинул, успеет ли обернуться за день. Должен проклятье, свет, или тьма, или все разом, но он не позволит обращаться с сестрой подобным образом.
Боится? Пускай.
Ей вовсе не обязательно жить с ним. Видеться. Разговаривать. Он купит ей дом или доходное поместье, где поставит толкового управляющего. Управляющие отчего-то опасались связываться с темными магами, предпочитая честность.
Знаешь, что мне всегда было интересно? Глеб прикинул, успеет ли обернуться за день. Должен проклятье, свет, или тьма, или все разом, но он не позволит обращаться с сестрой подобным образом.
Боится? Пускай.
Ей вовсе не обязательно жить с ним. Видеться. Разговаривать. Он купит ей дом или доходное поместье, где поставит толкового управляющего. Управляющие отчего-то опасались связываться с темными магами, предпочитая честность.
И пусть себе живет. Пусть и дальше шлет открытки свои и те нелепые пустые письма, поддерживая видимость родственной связи. А коль уж захочется ей уйти от мира, то не от безысходности.
Почему вы молчали? Или нет, если бы вы молчали, может, его и вышло бы остановить раньше. Но нет! Вы, матушка, ты, Аксинья, Слава, вы, как одна, твердили, что я лгу. Что я обижен на отца, поэтому и выдумываю несусветное. Вы выставляли меня даже не лжецом, а
Боль заставила замолчать. Острая игла в груди, которую, как ему казалось, Глеб давно извлек. Ан нет, сидит, никуда не делась.
Ладно, в первый раз я подумал, что вы боитесь. Матушка за вас, а вы за себя. Я пытался убедить, но сложно поверить, когда с проверкой приезжает старый приятель проверяемого, верно?
От того, первого, раза остался привкус соли, которой его накормили, после заперев. Жажда отличное наказание для глупого мальчишки.
Я тогда едва не умер.
Но не остановился.
Год год, за который Глеб успел так далеко войти во тьму, что порой сам себе казался частью ее. А еще ему удалось дотянуться, тогда он почти поверил, что выйдет.
У отца ведь не только друзья имелись.