Интересная логика, хмыкнула я. А что бы вы сами добавили к этой подвеске?
Я бы добавила деталей с помощью золота, заметила она, и что-то придумала с серединкой цветка, она слишком уж какая-то пустая.
Хмыкнув, я выложила на стол остальные детали, и Жиль быстро подхватила идею и собрала цветок из частей их было несколько слоев чашечек, которые вместе собирались в цветок пиона.
Да, это куда интереснее, заметила она, хотя я все равно добавила бы цвета в прожилках. И серединка
Там будет маленькая жемчужина, пояснила я.
Очень оригинально, она смотрела на цветок как анфас, так и с боков, чтобы увидеть игру света на полированных гранях. Очень тонкая работа
Вашей работой будет собрать это воедино и соорудить колье, на котором бы этот цветок красиво смотрелся. И я думала не про золото, а про серебро к нему.
Это значит, вы меня принимаете?
С испытательным сроком, хмыкнула я. Посмотрим еще, сможете ли вы работать с перламутром, это капризный материал, от перепада температур он может легко треснуть.
Я уже работала с жемчугом, у меня все получалось.
Посмотрим, неопределенно пожала я плечами. И у нас пока нет для вас мастерской. Но это может быть и бонусом вы сможете сказать, что именно вам потребуется. Я думаю в ближайшее время расширять дом или можно построить отдельную пристройку.
Мне печь не нужна, огонь у меня всегда с собой, хмыкнула девушка, приподняв руку, и на ее пальцах замерцало голубое пламя, как над газовой конфоркой. Однако.
Посмотрим, ответила я уклончиво.
Мы поговорили еще некоторое время, обсуждая условия. Я старалась не бежать впереди паровоза и не звать ее к нам жить (все равно нет места), но девушка мне понравилась как личность и профессионал. Но кто знает, быть может, это только видимость?
Можно последний вопрос? спросила Жиль, когда мы уже прощались.
Можно, но не обещаю ответить, улыбнулась я.
Думаете, такое колье с той подвеской не годится для высшего света? Почему выбрали серебро, а не золото?
Мне просто нравится сочетание белого перламутра именно с серебром, усмехнулась я, мне и самой всегда больше шло серебро из-за тона кожи, а после перехода в этот мир и подавно, добавила про себя, стала белой, как поганка, аж в синеву и совсем не загораю.
Девушка выглядела удивленно, но переспрашивать не стала, только кивнула и распрощалась со мной от двери.
А через полчаса Барби, наконец, стала счастливой матерью, а я смогла вздохнуть с облегчением и расплатиться с лекарем.
Глава 36
Барби назвала сына Аринель и сказала, что, если бы была девочка, назвала бы Ариной.
Я была растрогана, но легко сократила имя его до «Арика», и оно быстро прижилось, хотя здесь и не было такого уменьшительно-ласкательного суффикса.
Младенчик был, как и положено: маленький, кругленький, красный и орущий. Временами, когда не орал, милый, голубоглазый и в перетяжечках. Глядя на него внутренним зрением, я четко видела маленькую звездочку стихии воды.
Не знаю, кем я себя чувствовала по отношению к малышу, но определено родней. Вроде бы для бабушки слишком молодая, даже в прошлом мире мне было всего тридцать, для двадцатилетней Барби я не могла быть матерью никак. Но ощущала что-то вроде того. Может, по возрасту было бы ближе всего сказать, что он мне как племянник, но я сомневаюсь, что с племянниками чувствуют такую яркую эмоциональную связь. Что-то мне подсказывало (хоть я и не помнила), что в прошлом мире было не так.
Наверное, в нашем мире я бы стала ребенку крестной матерью, но здесь такого понятия не было, была церемония представления ребенка Стихиям, которую еще называли имянаречением, и потом повторная уже не официальная церемония лет в десять-четырнадцать после этого возраста считалось, что ребенок может ходить в храм более-менее регулярно, а до того его таскать в скучное место не следовало. При первом «взрослом» посещении храма так же обычно выявлялись магические способности, поэтому в семьях магов это был довольно торжественный день, а вот обычные люди относились к этому спокойно, ведь в этот день нужно было каждой стихии принести первую жертву, а в бедной семье эти деньги не лишние.
Барби чувствовала себя хорошо, быстро к ней вернулись силы, она уже бегала с ребенком на руках и продолжала свою учительскую деятельность, ведь «до поступления совсем-совсем мало времени». Наверное, лекарь попался хороший, хоть я на него и ворчала. Я заказала для ребенка люльку на колесиках, коляски в этом мире вообще пока не вошли в обиход, здесь придерживались логики, что, пока ребенок не ходит, он должен сидеть дома или быть у матери на руках, а гулять будет, когда своими ногами пойдет. В деревенских домах, конечно, матери все равно ребенка с собой брали по делам или на работу, если оставить не с кем, но идеал видели в том, чтобы его укутать максимально, окна все закрыть, чтобы не просквозило, в люльку уложить, и чтобы не двигался. Поэтому на Барби, у которой были возможности сделать «как лучше», оставить сына с нянькой, если хочется уйти, или самой перенести занятия в свою комнату, косились с неодобрением. Я только усмехалась и поддерживала Барби в желании больше двигаться и не засиживаться в спальне и рассказывала, что, как только потеплеет, сможем выходить с Ариком гулять и проводить занятия на свежем воздухе.