Я лишь простой смертный, Хаджар повторил недавние слова Хельмера. Вы, могучий и прекрасный Аверкеми, можете уничтожить меня одной мыслью. Я не смею обнажать клинок в вашем присутствии и даже привязал гарду к ножнам, дабы продемонстрировать мое смирение.
Хаджар показательно положил Синий Клинок перед собой. На самом деле он так и не успел отвязать клинка после визита в леса, но это не имело никакого значения. Он не сказал зверю ни слова лжи и тот чувствовал это.
Я слышал о тебе, генерал, спустя некоторое время протянул зверь. песни о тебе доходят даже до сюда. Говорят, ты объявил войну богам. Это так?
В каком-то смысле, мудрый Аверкеми.
Тогда ты еще больший идиот, чем мне казалось раньше! иглы задрожали на теле создания и Хаджар различил звук, отдаленно напоминающий смех. Ты думаешь я так глуп, генерал? Думаешь я не знаю, что уже несколько сотен лет цветочные духи хотят выгнать меня отсюда?
Зверь вышел из чаши и, подступив к Хаджару, навис над ним сверху. Еще недавно он был ростом с ослика, а теперь возвышался громадой. И из каждого отверстия тянулся вонючий, буквально режущий легкие, запах.
Я сожру тебя, генерал, а кости оставлю у порога этих зазнавшихся духов!
Отличная идея, гений! И что будем делать теперь?
На самом деле, Хаджар плохо понимал, как ему выкрутиться из этой ситуации, но у него был план и он старался его придерживаться. Насколько бы безумным тот не казался со стороны.
Разумеется, мудрый зверь Болот и Трясин, Хаджар сделал шаг назад, не дав монстру мгновенно его пожрать. Но, возможно, вы знаете, я собираю истории.
Истории? переспросил монстр.
Конечно! воскликнул, не разгибая спины, Хаджар. И, может, вы снизойдете до того, чтобы рассказать мне, что же стало с вашим домом, что вы оказались здесь, среди чистой воды и ручьев.
Зачем тебе это, смертный? Оттянуть время перед смертью?! Я все равно тебя сожру, как бы ни были сладки твои речи. Не люблю сладкое
Я лишь хочу узнать чуть больше, перед своей гибелью. И, быть может, люди напишут обо мне песню. Песню о том, как глупый Безумный Генерал был повержен могущественным и мудрым Аверкеми, что из Болот и Трясин.
На какое-то время в воздухе повисла напряженная тишина.
Споют песни, говоришь?
Хаджар едва не сдержался от улыбки.
Жадность была знакома всем.
Как смертным, так и богам.
Глава 1570
Именно жадностью руководствовался бог, когда решил рассказать Хаджару свою историю. Ведь чем больше людей услышат песни о нем, тем больше веры, а значит и силы получит это создание.
Многие и многие эпохи я жил среди Болот и Трясин, произнесло создание.
Иглы на его туловище задрожали и, сквозь жуткую вонь, Хаджар увидел сцену, которая была столь же отвратительна, как и прекрасна. Тухлые, затхлые воды, в которых плескалась полумертвая рыба, а птицы, опускавшиеся на гнилые ветви, касавшиеся водной глади, выглядели оживленными скелетами.
Вплоть до самого горизонта тянулись эти мертвые топи. Небо здесь нависло даже не монолитной серой тучей, а чем-то совсем иным. Могильным, прохудившимся саваном и редкие молнии на его поверхности выглядели трупными червями, пожиравшими все на своем пути к утолению вечного голода.
Про запах же и говорить не приходилось.
Я жил там без бед и горестей, звучал голос внутри сознания Хаджара.
Он бестелесным духом витал среди бескрайних топей и болот. И всюду, куда не падал бы взгляд, он видел лишь запустение и смерть. А среди этого пейзажа возвышался знакомый ему Первобытный Бог.
Когда Хаджар впервые увидел его среди цветастых весенних простор летнего двора, то даже не заметил настолько он в своем белоснежном облике не выделялся на общем фоне.
Здесь же, среди топей, белые иглы Первобытного Бога виднелись за многие и многие мили.
Я путешествовал по своим владениям, продолжило создание и Хаджар увидел, как радостная тварь бегала по топям и плескалась в них подобно радостному жеребенку. Назвать этот вид сюрреалистичным не назвать его вовсе. Слушал своих подданных, узнавал о их делах и проблемах.
И действительно вокруг бога постоянно суетился всякий гнус. Мошкара, полудохлые создания, змеи и различные гады. Они со всех концов топей спешили к своем богу, чтобы сообщить ему какую-нибудь чрезвычайно важную новость. Или попросить помощи в чем-то.
Иногда бог помогал.
Он опускал свою морду в свежую лужу, образовавшуюся после дождей, и делал из неё очередное болото. А порой там, где попадались птицы, приносящие на своих крыльях приятный бриз с высоких гор, он дергал иглами и вновь по пространству протягивалась зеленоватая рябь смога.
Иными словами, бог всюду, где только мог, создавал комфортную для себя обстановку. Обстановку крайнего запущения и разложения.
А затем пришли они
Хаджара дернуло в сторону и потянуло все выше и выше, пока он не оказался выше облаков. Он даже сперва не понял, что действительно парит на высоте полета птиц. Облака под его стопами больше походили на грязную землю после проливных дождей.
А выше, вместо привычного неба, раскинулись незнакомые ему звезды. Почему-то они походили не на маленькие, разноцветные огоньки, рассыпанные по черной ткани, а на лепестки цветов. Будто кто-то открыл двери в прекрасный сад