Берлинская пластина как близкий по времени и географическому ареалу памятник могла бы сама по себе представить собой вполне полноценный аналог упомянутой выше Библии из Перуджи как пример «интеграции римского типа в нарративную традицию». Однако существует еще целый ряд доказательств того, что медальон (особенно просиявший) воспринимается как самостоятельная форма для обозначения Света существенно раньше второй половины XI начала XII века. Мы уже указывали выше на связь медальона с концентрическими кругами и небосвода[554] (см. прим. 1 на с. 242). Кроме текста Иоанна Газского, мы знаем ряд примеров раннехристианских медальонов с вписанными крестами: концентрический медальон с хризмой, напоминающей сияние Света, в мозаиках баптистерия в Альбенге (VVI вв.); синий заполненный звездами медальон апсиды базилики Сант-Аполлинаре-ин-Классе в Равенне, снабженный также альфой и омегой по сторонам креста (сер. VI в.). Сам «космографический» характер заполнения этих медальонов свидетельствует об их генетическом родстве со сферами Творения в коттоновском цикле[555]. Однако важнейшим подтверждением нашей идеи о возможности автономного (т. е. вне сцены «коттоновского типа») существования медальона уже в раннероманский период и его внедрения в разного типа композиции можно назвать появление сцен Творения с обособленными просиявшими медальонами в миниатюрах раннероманских Библий начала XI века: Библии из монастыря Сан-Пере-де-Родес (11101025 гг., Каталония, Paris, B. n., MS lat. 6, f. 6r; илл. 43а, с. 241) и из монастыря в Риполле (10151020 гг., Каталония, Vat. lat. 5729, f. 5v; илл. 43б, с. 241). В обеих рукописях в центре первой сцены Творения находится медальон, разделенный на четыре или восемь частей (см. раздел «Раннеиспанская иконография Творения»). А. Контесса в своей статье, посвященной именно этой особенности, связывает[556] находящиеся в центре композиции изолированные медальоны Творения в обеих каталонских Библиях с космологическими трактатами и концентрическими схемами трактата «О природе вещей» Исидора Севильского, а четырехчастное деление медальона из Библии Сан-Пере-де-Родес с розами ветров (см. раздел «Концентрическая схема. Ее происхождение и использование в иконографии Творения»). Однако исследовательница приводит и более ценные для нас аналоги: в середине XII века в миниатюре, открывающей Annales Colbazensis (Берлин, Государственная библиотека, MS Theol. lat. 149, f. 1v), в сцене «коттоновского типа» рядом с Творцом присутствует медальон Творения, также разделенный на четыре части! Связь медальона «естественнонаучного» происхождения с коттоновской схемой очевидна. Чтобы окончательно замкнуть этот круг, добавим, что «свободное плавание» в XI веке самого медальона и его наполнения и антуража в сценах Творения подтверждается тем, что и в знакомой нам берлинской пластине монтекассинского происхождения медальон с надписью Lux разделен на четыре части, а фигура Творца фланкирована альфой и омегой!
Рассмотрев все эти примеры, мы можем констатировать, что в начале XI века на периферии западнохристианского мира уже существует откровенно гибридная сцена, центр которой занимает находящийся в «свободном полете» медальон, прямо или опосредованно связанный с космографией, а периферию элементы, воспроизводящие разные части композиции «римского типа».
Итак, доказав на примере берлинской пластины и каталонских Библий возможность автономизации «коттоновского» «небесного» медальона и его внедрения в «римский тип», мы имеем все основания предположить, что заключение персонификаций Света и Тьмы в Перуджинской Библии в просиявшие медальоны также результат именно этого иконографического процесса. «Освобожденный» медальон, сохраняющий смысловую связь с «коттоновскими» Светом и Тьмой, объединяется с персонификациями «римского типа». Более того, в Библии из Перуджи в иконографию Разделения вод Второго дня (илл. 39, с. 222) внедряется автономный медальон, родственный сегментированным схемам раннекаталонских Библий: схема «трехчастного мира» Orbis tripartitus из 14й главы «Этимологий» Исидора Севильского три части окруженного океаном земного диска Европа, Африка и Азия, разделенные Доном и Нилом, впадающими в Средиземное море. Эта же схема описывается позднее Гонорием Августодунским в 8й главе Imago mundi (PL 172 col. 122D). Таким образом, медальоны Творения Перуджинской Библии демонстрируют непосредственную связь с источником, питавшим иконографию каталонских памятников. Несколькими десятилетиями позже появится новый аналог явно «коттоновские» по расположению медальоны Света и Тьмы в роли светил и «трехчастный мир» в мозаиках нефа Палатинской капеллы в Палермо[557].
Рассмотрев все эти примеры, мы можем констатировать, что в начале XI века на периферии западнохристианского мира уже существует откровенно гибридная сцена, центр которой занимает находящийся в «свободном полете» медальон, прямо или опосредованно связанный с космографией, а периферию элементы, воспроизводящие разные части композиции «римского типа».