До чего же ты себя обожаешь, растянулись Олины губки в саркастичном оскале.
Так ведь есть за что.
Да уж, хмыкнул Павлов, само обаяние.
Все так говорят, пожал я плечами. Так что, если жаждешь ответных проявлений симпатии, становись в очередь.
Спасибо, не люблю быть крайним. А что с человекокрысой дальше-то было?
Да ничего особенного, жил в своей клетке, жрал помои, развлекал гостей.
И долго?
Увы, не так долго, как хотелось бы. Слышал, прошлой зимою издох. Всё-таки электричество не особо полезно для здоровья, а может диета подвела. Жаль, конечно, он мне практически как родной стал.
С этим не поспоришь, согласилась Оля. Унаследовал твои лучшие черты.
Ревнует, кивнул я на уязвлённую таким откровением любимицу. Это нормально, между отпрысками великого родителя должна быть конкуренция.
А вы что...? сделал Павлов круглые глаза.
Нет! как-то слишком уж энергично поспешила разуверить его Оля. Спятил?
Это было фигуральное выражение, пояснил я, ощутив лёгкий укол обиды. И незачем орать мне в ухо.
И что, эта крыса, снова вернулся Павлов к запавшей в душу теме, прям вот как настоящая себе вела?
Представь себе. Усиленные тренировки, подкреплённые хорошим стимулом, способны привить новые рефлексы. А что до инстинктов они всегда с нами, нужно лишь поднять их на поверхность из-под слоя наносных условностей.
Он и пищал как крыса? продолжал лейтенант отравлять атмосферу своим скепсисом.
Разумеется. Хорош был бы из меня мастер, заговори крыса по-человечески. Пищал, и чертовски убедительно пищал, настоящая не смогла бы лучше.
Разумеется. Хорош был бы из меня мастер, заговори крыса по-человечески. Пищал, и чертовски убедительно пищал, настоящая не смогла бы лучше.
Скажи, а если дать тебе всё необходимое, ты смог бы завербовать человека так, чтобы он даже подумать не мог о неподчинении, но при этом остался для окружающих вне подозрений?
Хм. Тут одним электричеством да лаской не обойтись, понадобятся препараты.
Так смог бы?
Думаю, да. Почти уверен в этом. А что?
Просто мысли.
Тормози.
В чём дело? остановил лейтенант машину, и погасил фары.
Впереди что-то есть. На выход оба. Лейтенант охраняй, Стас, Ольга за мной. Сдаётся мне, наши поиски увенчались успехом.
Глава 19
Прошлое. Как, должно быть, приятно жить в мире, где это слово ассоциируется лишь с чем-то отсталым, примитивным и заслуженно позабытым, на что готовы тратить время только историки да антиквары. Мир, где каждое завтра сулит новые открытия и прорывы, а вчера отправляется в пыльный архив без малейших сожалений прекрасный мир. О, как бесконечно много человечество потеряло, сколького лишилось из-за своей глупости, алчности и гордыни. Сегодня люди должны были бороздить космос, колонизировать планеты далеко за границами солнечной системы, а вместо этого они жгут лучины и справляют нужду на дворе, подтираясь лопухом. Тридцать минуть обмена ударами перечеркнули труд десятилетий. Вещи, бывшие само собой разумеющимися и обыденными до степени незаметности, стали полумифическими артефактами довоенной эпохи. То банальное, без чего людям невозможно было обойтись, превратилось в атрибуты сказок и легенд. Будущее осталось позади, а каждый новый день ведёт человечество всё глубже в прошлое тёмное, мрачное, полное боли и ужаса. Хм, неплохое начало для пьесы, да и окончание сразу напрашивается, одна проблема между ними нечего добавить. Эй, человечество и производные от него, как насчёт кульминации, есть кто смелый? Тишина. Постойте-постойте, кажется, я слышу чей-то робкий голос, слабенький, едва различимый за шелестом переворачиваемых страниц истории. «Железный Легион» шепчет голос, и крошечная дрожащая ладошка поднимается на задних рядах. О-о, как это мило. Давай, малыш, выходи на сцену, расскажи нам о себе. И он встаёт, неловко переставляя худенькие ножки, шагает по проходу, а все пялятся, с недоверием, со злобой и боязнью: «Кто этот чужак? Только посмотрите какие зубы. Настоящее чудовище. Он опасен, он погубит нас всех». И лишь один из зала не вторит толпе, он качает головой и идёт к выходу, посмеиваясь, он явно не впечатлён кандидатом на главную роль. А наш малыш тем временем поднимается на сцену: «Привет, будем знакомы». Но вдруг внезапное чувство пустоты охватывает его, малыш лезет в карман, и... Потерял что-то? Ну-ну, не плачь, постой здесь, а я пока догоню того, кто ушёл, посмеиваясь. Возможно, он справится с ролью лучше.
Охуеть... убрал Стас от глаза окуляр прицела, сидя в кустах на краю просеки, вливающейся в расчищенную площадку метров эдак пятьдесят на триста.
Выкорчеванные деревья сгрудились по периметру, будто смахнутые ладонью спички. Кое-где поваленные стволы перемежались гнилыми брёвнами и кусками кирпичной кладки, а снизу эту жутковатую стену подпирал отвал грунта в пару метров высотой. Второе, что бросалось в глаза ровная полоса утрамбованной земли почти на всю длину площадки. И третье полная безжизненность.
Похоже, мы опоздали, достал я фонарь и посигналил Павлову, чтобы двигал к нам.
Если они свернулись сразу после атаки, поправила Оля водружённую на ствол поваленной сосны ОСВ, у них неделя форы.