Мысль о том, что бежать из Бухареста лучше где-нибудь ближе к полуночи, пришла одновременно и королеве-матери Елене, и диктатору Иону Антонеску. А то утром может оказаться, что придется сматываться второпях, когда русские танки будут уже входить в румынскую столицу с другой стороны города, а в воздухе завоют винты их ужасных летательных аппаратов, выбрасывающих в ключевых местах города охотничьи команды. Были уже, знаете ли, прецеденты в Риге, когда никто из тамошних нацистских деятелей не сумел уйти от возмездия.
Да-да, совесть была нечиста не только у Антонеску, но и у короля с королевой-матерью. Ведь год назад они был совсем не против грядущей войны, затевавшейся ради расширения их королевских владений. И именно кондукатор-диктатор разрешил Елене Греческой и Датской вернуться в Румынию и жить вместе с несовершеннолетним королем. И вообще они с Антонеску жили душа в душу ровно до тех пор, пока румынская армия не стала терпеть одно поражение за другим. Вот придут большевики и начнут задавать неудобные вопросы; а их покровители, говорят, такие злопамятные, что способны спросить и о том, о чем ты и сам давно забыл.
И так уж получилось, что как раз в тот момент, когда слуги таскали в роскошный Хорьх личные вещи короля, а сам он стоял рядом, поглядывая на часы, потому что маман задерживалась с выходом (ох эти женщины, в соревновании на скорость сборов они легко проиграют черепахам), во двор королевской резиденции через опрометчиво открытые ворота завернули два грузовика с вооруженными людьми Иона Антонеску. Собираясь в свой эпический драп, диктатор-кондукатор озаботился вооруженной и лично преданной охраной. А вот и он сам подъехал на таком же Хорьхе, как у короля, и теперь с пистолетом в руке идет прямо к Михаю, злобно скаля зубы. Мол, сейчас прольется чья-то кровь!
Сбежать вздумал, щенок! заорал он еще издали, и уже обращаясь к спрыгивающим с грузовиков солдатам своей личной охраны добавил: А ну хватайте его, парни, да поскорей!
Румынский диктатор был введен в заблуждение малым количеством находящихся на виду королевских гвардейцев и повел себя несколько опрометчиво. Впрочем, если бы не начальственная команда, никто бы ничего и не предпринял. Бывали случаи, когда высокопоставленных особ арестовывали и даже расстреливали в присутствии их охраны, а та без приказа не шевелила и пальцем, если с другой стороны была такая же высокопоставленная особа. Но тут все пошло совсем по-другому. Молодой король сначала испугался окрика диктатора-кондукатора, а потом разозлился. Какой-то хмырь, просравший к нынешнему моменту все подряд, включая страну и собственную голову, будет приказывать арестовать его, урожденного Гогенцоллерна-Зигмаринена по отцу и Глюксбурга по матери?
Охрана!! во всю мощь своих молодых легких заорал он, к оружию! На вашего короля покушаются!
И тут, изо всех темных углов стали набегать вооруженные королевские гвардейцы словно только этого и ждали. Никто из них не спал, все были одеты, при оружии и в весьма возбужденном состоянии. По плану королевы-матери всему их подразделению предстояло сопроводить короля до болгарской границы, а потом, поступив в ее распоряжение, вернуться в Бухарест, чтобы разделить с ней судьбу столицы и всей Румынии. Командовал королевскими телохранителями майор Антон Думетреску, безраздельно преданный королевскому семейству; людей в охрану он подбирал соответствующих. Будь перед ними хоть Антонеску, хоть сам Гитлер если есть приказ, драться против них следует не жалея ни своей, ни чужой жизни.
Зажглись фары приготовившихся к отъезду нескольких машин, и в их лучах Антонеску и его люди оказались беспощадно высвеченными, будто лучами прожекторов. Кто из бойцов противостоящих группировок произвел первый выстрел, не установят уже, наверное, и на Страшном Суде, хотя не исключено, что это был сам Антонеску. Перестрелка вспыхнула внезапно и в считанные секунды дошла до той точки ожесточения, когда две схлестнувшиеся группы людей расстреливали друг друга в упор, дрались прикладами, ножами, кулаками, да и просто зубами. Молодой король упал под пулями одним из первых, и именно над его телом разгорелась самая жаркая схватка.
Все кончилось так же внезапно, как и началось. Майор Думитреску вытолкнул оцепеневшего солдата с места стрелка в бронеавтомобиле сопровождения и, не колеблясь, практически в упор, открыл по нападавшим огонь из спаренного крупнокалиберного зенитного пулемета Гочкиса. Яростный грохот, багровое пламя, слепящее в ночи, и тяжелые пули на куски разрывали человеческие тела, не делая различия между своими и чужими. Такой пуле совершенно не важно, сколько на ее пути оказалось слоев человеческого мяса, поэтому Ион Антонеску, укрывшийся за спинами своих охранников, был скошен вместе с ними. Когда в магазинах пулемета закончились патроны (Гочкисы имели магазинное питание), то немногочисленные люди Антонеску, счастливым произволом судьбы избежавшие общей злой участи, стремились поскорее покинуть это место, затерявшись в темноте, а королевские гвардейцы, которых уцелела почти половина, отирали трудовой пот, стараясь понять, что же все-таки это было.