У режима Павелича, которого немцы из-за дефицита солдат поддерживают все больше на словах, а итальянцы только словами, дела сейчас идут из рук вон плохо. Всего в хорватском домобране имеются пять дивизий, численностью примерно восемьдесят пять тысяч штыков, оснащенных артиллерией, доставшейся им в наследство от старой югославской армии, легкой бронетехникой итальянского, немецкого и чешского производства, а также какой-никакой авиацией. Все это пригодно для борьбы против партизан, но будет разбито в прах даже при легком столкновении с регулярной Красной Армией. Правда, и партизаны, с тех пор как у них завелись сбрасываемые с парашютов тяжелые пулеметы, ПЗРК и РПГ, стали для хорватских вояк сущим наказанием. Но деятели в Загребе все равно готовы пожертвовать частью своих сил для проведения Белградского сражения. Наверное, хорватский диктатор и его подручный, министр обороны Хорватии генерал Славко Кватерник, считают, что это удобный способ поменять жизни своих людей на неумолимое время и хоть ненадолго отсрочить собственный крах, а из Берлина, должно быть, им уже обещаны подкрепления, стоит только бедным хорватам день простоять, да ночь продержаться.
В Германии незадолго до того объявили тотальную мобилизацию, и наследники покойного доктора Геббельса уже вовсю трубят о том, что поставят под ружье двадцатимиллионную армию. Но, как я думаю, все эти сообщения германского радио из области художественного свиста. Предел мобилизационного напряжения для Германии семь миллионов солдат, вместе с шестнадцатилетними сопляками и шестидесятилетними дедами восемь миллионов. И три миллиона из них мы уже убили или взяли в плен. Итого, предельная численность вермахта около пяти миллионов штыков, из которых четыре миллиона уже в строю. На этом все: больше людей, способных встать под ружье, в Германии просто нет. А в Красной Армии, стремительно постигающей науку воевать по-военному, двенадцать миллионов бойцов и командиров (в полтора раза больше, чем в армии нашего прошлого) и призыв восемнадцатилетних вполне восполняет боевые потери.
Да и в этих краях картина маслом радикально отличается от того, что мы видели в нашем прошлом при освобождении Югославии. И дело не только в том, что тогда была осень сорок четвертого, а сейчас лето сорок второго. Сил у немцев на этой территории радикально меньше: вместо четырнадцати полных и неполных дивизий только шесть, если считать за дивизии призрак покойного «Принца Ойгена» и находящуюся в самом начале формирования бошняцко-мусульманскую дивизию «Ханджар», а также эмбрион немецкой добровольческой кавалерийской дивизии из фольксдойче «Мария-Терезия». В этот перечень не входит хорватский домобран, но, как говорят наши местные товарищи, при вступлении Красной Армии в Сербию хорваты завибрировали душою (или что у них там есть). Стоит на них надавить и начнется распад и дезертирство. Но хорватов, как я уже говорил, мы оставляем на сладкое, занимаясь пока только освобождением территории Сербии
Направление нашего наступления тоже совсем другое не с востока на запад, как в нашем прошлом, отжимая немецкие дивизии с фронта вглубь Югославии, а с юга на север. Да и нет тут у немцев никаких фронтовых дивизий, о чем уже много раз говорилось. Нет и не может быть. А то, что есть, предназначено бороться с партизанами, а не воевать с регулярной армией. Как я понимаю, Гальдер и компания подсознательно воспринимают южное направление как отвлекающее. Мол, едва только немцы отвлекут резервы на помощь разным Антонескам, Хорти и Павеличам, как последует сокрушающий удар на берлинском направлении в стиле наших прошлогодних танцев с саблями вокруг Смоленска. И отсутствие данных разведки о концентрации советских и российских войск на Берлинском направлении для немцев тоже не показатель. Примерный расклад наших сил они знают, количество войск, задействованных в прорыве на Балканы тоже. А все остальные, значит, затаились, чтобы сделать белокурым бестиям больно в самый интересный момент. Если суслика нигде не видно, это не значит, что его нет. Прорыв на Ригу и отвлекающее наступление на Минском направлении зимой тоже произошли абсолютно внезапно.
А теперь по порядку о Белградской операции. Все началось вечером двадцать восьмого числа в Кралево, когда туда одновременно вступили передовые подразделения второго ударного партизанского корпуса НОАЮ (командовать которым был назначен мой хороший знакомый Пеко Дапчевич) и 27-й Севастопольской мотострелковой дивизии экспедиционных сил. Вспышка эмоций была запредельная. Наверное, так наших солдат не встречали еще нигде и никогда. Потом, когда в Кралево вошли авангарды механизированного корпуса товарища Лелюшенко, веселье продолжилось с удвоенной силой. Еще недавно фронт был так далеко от этих людей, что до них долетал далеко не каждый самолет и вот он пришел в Сербию, и наши танки уже лязгают гусеницами по улицам сербских городов.
А теперь по порядку о Белградской операции. Все началось вечером двадцать восьмого числа в Кралево, когда туда одновременно вступили передовые подразделения второго ударного партизанского корпуса НОАЮ (командовать которым был назначен мой хороший знакомый Пеко Дапчевич) и 27-й Севастопольской мотострелковой дивизии экспедиционных сил. Вспышка эмоций была запредельная. Наверное, так наших солдат не встречали еще нигде и никогда. Потом, когда в Кралево вошли авангарды механизированного корпуса товарища Лелюшенко, веселье продолжилось с удвоенной силой. Еще недавно фронт был так далеко от этих людей, что до них долетал далеко не каждый самолет и вот он пришел в Сербию, и наши танки уже лязгают гусеницами по улицам сербских городов.