На нижней койке кверху лицом лежал мужчина средних лет, плотного телосложения. Голова его была повернута набок, лицо покрывала темная кровянистая слизь. Пострадавший втягивал ее ноздрями и ртом, снова исторгал, булькал и явно задыхался.
Этого матроса я уже видел то отдраивающим колодезную палубу от мазута, то красящим, то починяющим что-нибудь. Пару раз, маясь от похмелья, он заходил в амбулаторию и просил аспирин; лишь однажды упомянул, что в Филадельфии у него большое семейство.
Что с ним стряслось, я не представлял. Сообразил только, что он, того и гляди, насмерть захлебнется собственной кровавой рвотой.
Ну-ка, взяли! Перевернем его! скомандовал я.
Подскочили двое матросов, и общими усилиями мы перевернули пострадавшего лицом вниз.
Кто-нибудь знает, что с ним такое? Откуда этот сладкий запах?
Не успели мы от Каракаса отчалить, у него выпивка вся вышла, заговорил один матрос. Так он дождался, когда камбуз закроется, да и спер целую кварту лимонной эссенции. Думаю, всю ее и вылакал.
Я покачал головой. Ну и что мне делать?
Даже вниз лицом бедняга все-таки продолжал захлебываться рвотные массы возвращались в организм через нос.
Явился радист.
Ну и вонища! Помочь тебе, док?
Зови капитана!
Приказано его не трогать. Он спит. Рулит старпом.
Человек, того и гляди, в собственной блевотине утонет. Попробую сделать ему искусственное дыхание может, получится очистить легкие. Давай, по рации свяжись с каким-нибудь судном, где есть настоящий врач. Скажи, у нас один молодчик выпил кварту лимонной эссенции.
Радист кивнул и исчез. Я разулся, сел на матроса верхом и повернул его голову влево. А потом начал делать ему искусственное дыхание, как учили в скаутском морском отряде.
Дурной воздух прочь, приговаривал я, надавливая матросу на спину. Чистый воздух внутрь, на этих словах я отпускал руки, чтобы легкие могли наполниться. Дурной воздух прочь Чистый воздух внутрь
Так я усердствовал добрых полчаса, не представляя, чем занимаюсь спасаю человека или гублю.
Примчался дежурный по камбузу, принес радиограмму, полученную радистом с военного судна. «Сделайте искусственное дыхание» вот что в ней было написано.
Мне полегчало. Значит, я действовал правильно.
Свои приемы я показал одному из матросов, он сменил меня на спине пострадавшего, стал повторять, как заклинание: «Дурной воздух прочь, чистый воздух внутрь»
Пульс уже не прощупывался. Я велел передать радисту, чтобы снова связался с морским судном. Мне нужны были инструкции.
Через несколько минут явился капитан собственной персоной, да с радиограммой.
Как успехи, казначей? спросил он.
По-моему, он безнадежен.
Врач с военного судна говорит, пациенту нужно ввести адреналин в сердце.
Я заартачился.
Он не мой пациент!
А чей же? Кто у нас тут судовой врач?
Это вы так распорядились.
А сейчас распоряжаюсь сделать ему в сердце инъекцию адреналина!
Я таких инъекций сроду не делал. Вдруг я его убью?
Это приказ! Давай, вколи ему адреналин, не то я тебя на гауптвахту отправлю, а как только в порт прибудем под трибунал отдам.
Я покосился по сторонам. Свидетелей было хоть отбавляй.
Я подчинюсь только письменному приказу, сэр.
Капитан отыскал ручку и бумагу и повторил приказ в письменном виде.
Хорошо, сказал я. Только человек наверняка уже мертв.
Все необходимое было у меня в чемоданчике. Я подготовил шприц и снова взглянул на капитана.
Вы точно хотите, чтобы я это сделал, капитан?
Если он мертвый, терять нечего.
Я не уверен.
Коли!
По моему распоряжению матросы перевернули несчастного на спину. Сердце уже не билось я не мог найти его по стуку. Вонзил иглу наугад. Ввел адреналин.
Ничего не произошло. Капитан послал кого-то к радисту с поручением уведомить врача на военном судне.
Через несколько минут посыльный вернулся с радиограммой. Капитан прочел ее вслух:
«Продолжайте делать искусственное дыхание до полуночи. Тогда можете констатировать смерть».
Но он же мертвый!
На берегу будет произведено следствие. Делай, как велит врач.
Почему именно я?
Потому что ты исполняешь обязанности врача на этом судне, потому что он твой пациент и потому что ты получил приказ в письменном виде.
Мы перевернули беднягу на живот, и еще целых полтора часа я просидел верхом на остывающем трупе, шепча: «Дурной воздух прочь, чистый воздух внутрь».
В полночь я констатировал смерть. Покойника завернули в парус, и я спросил капитана, будем ли мы хоронить его в морской пучине.
Нельзя, отвечал капитан. До Флориды два дня пути. Я обязан доставить труп для вскрытия.
Где же он будет целых два дня?
Капитан пожал плечами.
В холодильник его затолкайте.
Команда стала возмущаться вслух. Ропот неодобрения покатился от кубриков к капитанскому мостику. Вперед выступил боцман, отодвинул зевак, закрыл люк.
Капитан, при всем моем уважении
В чем проблема, Боутс?
Люди против. Не хотят, чтоб рядом с провизией лежал покойник. Многие суеверны. Так и до мятежа недалеко.
Капитан взглянул на меня.
Какие будут предложения, доктор?
От «доктора» я прищурился. Вот так повышение!
Мы его завернули в водонепроницаемую ткань. Пускай побудет в трюме место же есть. Можем обложить его сухим льдом.