Я присела на скамейку на автобусной остановке. Ходьба под ледяным дождем отвлекла меня от навязчивых мыслей о техникуме и о подруге.
«Зря я с ней так, подумала я. Завтра помирюсь обязательно».
Подъехал автобус, я решила проехаться в нем, чтобы согреться.
Села на заднее сидение, из-под которого всегда идет обжигающий жар. Мне кто-то сказал, что там находится двигатель. Может быть, может быть Этот жар сейчас очень нужен моим промокшим ногам.
На конечной остановке я не вышла на улицу. Никто не сделал мне за это замечание, не пригрозил и не выгнал. Автобус развернулся и отправился по маршруту обратно.
Доехав до другой конечной остановки, я снова осталась сидеть в салоне.
За окном совсем стемнело. Струи воды лились снаружи по стеклу, и через него фонари выглядели, как растекающиеся пятна света.
Водитель заглушил мотор, вышел из кабины и побежал. Ссутулившись, как будто это поможет ему остаться сухим.
Он скрылся за дверью диспетчерской.
Я сидела одна в темноте и уже окончательно забыла про Ленку, про техникум и даже не дрожала от холода. А думала, смогу ли открыть руками дверь автобуса. И получится ли у меня «выдернуть шнур, выдавить стекло», как написано в инструкции на центральном окне.
Вдруг двери с шуршанием открылись. В салон влетел порыв ветра, и моя тревога усилилась. Вошел водитель.
«Наорет Вызовет милицию Изнасилует» моя фантазия была настроена драматично.
Есть хочешь? спросил он, сев напротив меня.
Нет, ответила я.
Он протянул мне слоеное пирожное «Бантик».
Как тебя зовут? спросил он.
Раиса, ответила я, набив рот «Бантиком».
Он рассматривал меня, как мартышку в зоопарке, и задавал вопросы для поддержания беседы.
Я отвечала сдержано, как обычно с незнакомым человеком, и старалась не выронить изо рта кусок пирожного.
«Да, мама отпустила. И папа тоже. Да, учусь. Работаю, ага. Обычно слушаю музыку, но сегодня мокну под дождем».
Я отвечала сдержано, как обычно с незнакомым человеком, и старалась не выронить изо рта кусок пирожного.
«Да, мама отпустила. И папа тоже. Да, учусь. Работаю, ага. Обычно слушаю музыку, но сегодня мокну под дождем».
Даже не спросил, какую музыку я люблю. Заигрывает, но я не люблю старых. Ему, наверное, все тридцать.
Оказалось, двадцать пять. Об этом я узнала при следующей встрече.
В октябре начались заморозки. Сапоги приходилось натягивать на шерстяные носки.
Я ехала в автобусе и собиралась выходить на своей остановке. Выпустив пассажиров, стоявших передо мной, двери закрылись.
Дотронувшись до них рукой, я посмотрела в сторону кабины водителя, потом опять повернулась к закрытому выходу.
Водитель объявил на весь салон:
Девушка Рая! Повернитесь!
Я повернулась и увидела за стеклом своего нового знакомого, Федора.
Бабочки в животе взорвались фейерверком счастья и осветили пасмурное небо.
Привет, Райское яблочко! ему было весело, он придумал мне кличку.
Привет, дядя Федя съел медведя, не люблю тупые шутки.
Он сказал, чтобы я не злилась. Спросил, свободна ли я вечером, и предложил встретиться у станции в семь.
Я пришла.
Он сидел в своем автобусе. У него был перерыв.
Ты с автобусом не расстаешься? съязвила я.
Потом, в доверительной беседе, он рассказал мне, что разведен, что у него двое детей, мальчик и девочка.
Мы с женой, говорил Федор, решили детей сделать, чтобы мне в армию не ходить. Но когда они родились, я понял, что уж лучше армия. А потом мы с женой развелись. Молодые были, добавил он, оправдываясь, по семнадцать лет.
«Придурок, подумала моя голова, Такое мог придумать только придурок».
«Какой откровенный», шепнул незнакомый голос внутри меня.
Ветер подхватил заиндевевшие листья и закружил их в вальсе. Я поддалась новому незнакомому чувству и позволила ему вертеть мною. Шестнадцать лет самое классное время для маленьких глупостей. Например, влюбиться в разведенного мужика, которому даже неинтересно, какую я слушаю музыку.
Каждый раз, прощаясь с ним, я прощалась со всей Вселенной. Возвращал меня в реальность только мой магнитофон.
«Очередь за солнцем на холодном углу.
Я сяду на колеса, ты сядешь»
на заднее сиденье автобуса, самое теплое в салоне, и буду ехать круг за кругом. И ничего не расскажу Ленке, с которой мы уже давно помирились. Разум больше не усмехался «придурок», он покорился.
Когда мы с Федором не виделись месяц, я думала, почему меня тянет к этому человеку? Нам совсем не о чем поговорить. Меня даже не согревают его объятия, а будто обкрадывают. Я получаю взрыв и пустоту. Но для него у меня всегда есть время.
«Напрягся мускул, ослабли вены.
Нажали кнопку размякли мозги».
Где мои мозги? Когда я утратила способность критически мыслить? Где мои друзья?
Егор Летов смотрел с плаката кругляшами черных очков. Пустота внутри меня была еще чернее. Наверное, это и есть любовь, решила я, и нырнула в нее, как в омут.
Осенью 42-го
Илона Ковза
vk.com/ilona.kovza
Холодный осенний ветер тоскливо завывал за окнами палаты, и Рите хотелось выть вместе с ним. Она молодая, боевая, отличница снайперской подготовки прикована к койке на неизвестный срок в самый разгар войны, пока другие ребята из разведшколы (и Лешенька) делают вылазки в немецкие тылы.