Иоганн Тремер. Немецкая гравюра 1736 г. Под портретом на старонемецком языке стихи и псевдоним их автора, «Германо-Француза», как именовал себя Тремер
Позднее мне удалось установить, что за изображение Лакосты принимали портрет его современника немецкого поэта и авантюриста Иоганна Христиана Тремера (16961756). Будучи сыном француза и немки, Тремер иногда именовал себя «германо-французом», что нашло отражение в его стихах, которые он писал на причудливой смеси ломаного немецкого и французского языков. В Россию Тремер прибыл в 1734 году вместе с Б. Минихом, при котором состоял в качестве шута. Миних обещал Тремеру место шута при дворе Анны Иоанновны, но по каким-то причинам немцу не удалось получить эту должность. Памятью о поездке Тремера в Россию стала его поэма о Петербурге, опубликованная автором в 1736 году в Лейпциге[33]. Ее оригинальное название: «Прющание германо-француза со всеми многочисленными диковинами, которые можно видеть в Петербурге». Первая поэма о нашем городе вошла в сатирическую книгу Тремера, где, кстати, автор упоминает и Лакосту, с которым был знаком лично. Особо отмечу, что в поэму вошли первые стихотворные строки, посвященные Летнему саду:
Родина Лакосты западноафриканский город Сале (в XIX в. Сале был переименован в Рабат. Ныне столица Марокко). Гравюра XIX в.
Царицын Летний дом расположился рядом
С огромным и прекрасным Летним садом,
В котором статуи античные стоят
Купили в Риме их, не пожалев затрат.
Диковинных зверей тут держат на потеху:
Я на бобра смотреть не мог без смеху
То под водой затеет он переполох,
То на себе, как баба, ищет блох.
Живого соболя здесь можно видеть тоже,
Хоть мех его и плох, но всех мехов дороже[34].
Но вернемся к Лакосте, к тем немногим сведениям о нем, которые позволяют заглянуть в допетровский, то есть западный период его жизни. Многие мемуаристы и даже современники шута сходились во мнении, что Лакоста происходил из семьи португальских евреев. Добавлю, что, вероятно, он был потомком знаменитых беженцев Лакоста, которые в конце XV века оставили Испанию после печального указа королевы Изабеллы, изгнавшей евреев за пределы Кастилии (1492 г.). Что касается места рождения Лакосты, французский посол при русском дворе Анри де Лави пишет, что он «родился в Сале в Берберии от родителей испанцев»[35]. Ныне Сале пригород столицы Марокко, Рабата. В XVIII веке Сале был крупнейшим западноафриканским портом, и неудивительно, что молодость Лакосты прошла на море. Любопытно, что место рождения Лакосты не было известно даже составителям его биографии, опубликованной в предисловии к довольно подробному сборнику о царских шутах, вышедшему в 1869 году[36]. Обратимся же к этому изданию, некоторые анекдоты которого в какой-то мере проясняют раннюю часть биографии Лакосты.
Одна из таких историй повествует, что, когда Лакоста отправлялся из Португалии морем в Россию, кто-то из провожающих спросил его:
Как не боишься ты садиться на корабль, зная, что твой отец, дед и прадед погибли в море?
А твои предки каким образом умерли? спросил в свою очередь Лакоста.
Преставились блаженною кончиною на постелях.
Так как же ты, друг мой, не боишься еженощно ложиться в постель?[37] удивился Лакоста.
В другом анекдоте сам адмирал Вильбоа советовался с Лакостой, обращаясь к нему: «Ты, шут, человек на море бывалый»[38]
Можно предположить, что именно «морская» биография Лакосты и привлекла внимание Петра I, всегда благоволившего к мореходам. Мы не знаем, когда и по каким причинам Лакоста покинул свою родину. Но обратимся к свидетельству де Лави автору самых ранних сообщений о Лакосте (1717 г.). Французский посланник пишет, что Лакосту привез некий резидент Петра Великого, который доставил в Россию янтарную комнату. «Его царское величество, пишет де Лави, осматривал большой янтарный кабинет подарок короля прусского, оцененный в большую сумму: человек, привезший его, передавал мне, что его везли на двенадцати телегах, но не мог определить его стоимость. Он привез сюда г. дАкоста, имеющего около пятидесяти лет от роду [он] говорит на нескольких европейских языках. Царь пригласил его в Гамбург; он занимается торговлей, пользуется большою милостию и сопровождает царя повсюду; он большой говорун и часто острит, чтобы позабавить царя»[39]. Любопытно замечание де Лави, что царь лично встречался с Лакостой. Эта встреча могла иметь место в любом из европейских городов, лежащих на пути Петра I в Париж в 1717 году. Царь пригласил будущего шута в Гамбург, так как знал, что именно оттуда в Петербург должен отправиться обоз с янтарной комнатой.
Преставились блаженною кончиною на постелях.
Так как же ты, друг мой, не боишься еженощно ложиться в постель?[37] удивился Лакоста.
В другом анекдоте сам адмирал Вильбоа советовался с Лакостой, обращаясь к нему: «Ты, шут, человек на море бывалый»[38]
Можно предположить, что именно «морская» биография Лакосты и привлекла внимание Петра I, всегда благоволившего к мореходам. Мы не знаем, когда и по каким причинам Лакоста покинул свою родину. Но обратимся к свидетельству де Лави автору самых ранних сообщений о Лакосте (1717 г.). Французский посланник пишет, что Лакосту привез некий резидент Петра Великого, который доставил в Россию янтарную комнату. «Его царское величество, пишет де Лави, осматривал большой янтарный кабинет подарок короля прусского, оцененный в большую сумму: человек, привезший его, передавал мне, что его везли на двенадцати телегах, но не мог определить его стоимость. Он привез сюда г. дАкоста, имеющего около пятидесяти лет от роду [он] говорит на нескольких европейских языках. Царь пригласил его в Гамбург; он занимается торговлей, пользуется большою милостию и сопровождает царя повсюду; он большой говорун и часто острит, чтобы позабавить царя»[39]. Любопытно замечание де Лави, что царь лично встречался с Лакостой. Эта встреча могла иметь место в любом из европейских городов, лежащих на пути Петра I в Париж в 1717 году. Царь пригласил будущего шута в Гамбург, так как знал, что именно оттуда в Петербург должен отправиться обоз с янтарной комнатой.