Еще в юности, учась в университете, она выписала в свою тетрадь понравившиеся ей слова из книги советского ученого Проппа, который изучал сказки и ритуалы древности:
«Фрезер пишет, что физическая сила являлась решающим качеством во время ритуальных спортивных состязаний на могилах предков. Но Фрезер – буржуазный ученый, и его взгляд на вещи ограничен рамками его классового сознания. Мы же, ученые-марксисты, понимаем, что не физическая, а магическая сила играла решающую роль во время таких состязаний».
Аура сидела на корточках, на полу, в углу маленькой школьной кухни. Она сделала еще один глоток рома – вкуса она не чувствовала, но ей стало легче. Она закурила еще одну сигарету. Она напряженно думала над сложившейся ситуацией.
Что делать?
Во-первых, следовало немедленно передать командование отрядом Хуану Кайо или майору Тахо – этим двум людям она полностью доверяла.
Второе: никто в отряде не должен знать, что с ней произошло. Слух о том, что команданте Аура стала жертвой яба и лишилась языка, мог подей ствовать на отряд деморализующе. Никто из бойцов не должен был даже видеть ее. Кто-то из близких людей (Хуан Кайо) должен как можно скорее отвезти ее куда-то в другое место, и она не должна возвращаться в отряд, пока заклятие не будет снято.
Бойцам сказать, что она отправилась в соседнюю страну на тайные переговоры с тамошним правительством: существовала вероятность поддержки отряда со стороны этого правительства.
Третье: следует как можно скорее найти ябахохо, то есть разрушителя заклятий. Лучше, если он (или она) будет из ее родных мест, хотя до тех краев отсюда неблизко.
Составив этот план, она написала записку Хуану Кайо, разбудила его и протянула ему листок.
Тот прочел следующее:
«Я не могу говорить. Ни о чем не спрашивай.
Это яба. Бери машину и отвези меня в город».
Хуан Кайо не стал тратить время на пустое изумление. В ночной темноте они прошли по зданию школы, где везде – в гамаках и на полу – спали усталые бойцы. Затем они разбудили майора Тахо, объяснили, что уезжают на несколько дней, снабдили его необходимыми инструкциями, сели в маленький грузовик и покинули деревню. В следующем поселении они поменяли внешность и обзавелись подложными документами. Ауре пришлось продолжать путь в мужской одежде, волосы ее коротко подстригли: она превратилась в худого и малорослого метиса, немного мрачного на вид и напоминающего pajaro – гомосексуалиста. В кармане ее черного костюма лежало удостоверение на имя Рауля Юргенса, сотрудника солидной коммерческой фирмы, базирующейся в столице, – фирма действительно существовала и давно имела тайные связи с красной герильей. Всю дорогу она писала Хуану Кайо записки-инструкции. А потом поджигала эти записки и выбрасывала – они горя
Но Аура стабильно оставалась мужчиной. Словно с утратой языка она потеряла право на свой пол.
Через несколько дней их автомобиль остановился у одного дома на грязных окраинах столицы.
Этот квартал пользовался дурной репутацией.
Светящаяся, вся из красных и синих лампочек вывеска возвещала: «Стрип-бар Суавесеко». Это название можно перевести как «Потихоньку» или «Помедленнее», или «Притормози». Действительно, немало автомобилей тормозило у этого заведения.
Двое мужчин в черном вышли из автомобиля и зашли в заведение: один крепкий, лет сорока.
Другой – чуть женственный худой метис. Огромному охраннику на входе старший сказал только:
«К Дону Гино».
Дон Гино встретил их в своем кабинете хозяина заведения. Это был лысый потный человек в красной шелковой рубашке, с лицом и усиками законченного подонка, казалось бы, состоящий из одной лишь спермы и денег, и лишь немногим было известно, что он проверенный человек Революции.
Кайо он узнал сразу, Ауру – не сразу. В кабинете душно пахло сигарами и алкоголем. Гино был готов к любым услугам. Кайо вкратце рассказал ему суть дела, без подробностей. Слово «яба» объясняло все.
– Я знал одну яба-хохо, – сказал Гино задумчиво.
– Она жила в Корте Сиеста. Не знаю, жива ли она.