Вы хотите сказать, что у нас ничего не получится, кроме смены династии? фыркнул Красин. Думаете, что в результате всех наших усилий Романовых сменят Плехановы или Ульяновы, и им так же будут петь «Боже, царя храни», и на этом всё закончится? Мы мечтаем совершенно о другом
Вы можете мечтать о чём угодно, как строгий учитель, припечатал император, но мечтательность это проявление идеализма, который, опять же, противоречит марксистской теории, базирующейся на принципах материализма. Вместо «Боже, царя храни» вы можете петь «Интернационал» и называть первое лицо не монархом, а председателем или секретарём, но суть его самодержавной власти от этого не изменится, и опираться она будет на насилие, сиречь на штыки, как бы революционно они ни назывались
У нас другие намерения
Есть логика намерений и логика обстоятельств, и логика обстоятельств всегда сильнее логики намерений, товарищ Красин! Французские революционеры якобинцы и санкюлоты, Робеспьер и Дантон тоже не имели намерения мостить своими телами дорогу на трон Наполеону Бонапарту, однако произошло именно это, что было насквозь объективно и закономерно.
Революция высвободит огромную энергию живого творчества масс и позволит воспитать человека нового типа, которому будут чужды насилие и культ личности упрямо насупившись, бубнил инженер, в душе кляня себя за очевидную слабость позиции.
Ещё раз: базис первичен, надстройка вторична, Леонид Борисович, или вы не марксист, остановившись прямо напротив Красина, отрезал император. Система образования и воспитания это тоже элемент надстройки, конфигурацию которой диктует базис, то есть уровень развития производительных сил. А у нас эти силы сейчас на три четверти состоят из неграмотных крестьян с сохой и мотыгой Высвободят они энергию. Этим словосочетанием в физике называют взрыв, между прочим. В обществе это будет взрыв насилия. И кого он, по-вашему, сможет воспитать?
А что вы предлагаете? запальчиво воскликнул Красин. Оставить всё как есть?
Вы несправедливы, товарищ Красин, уже направляясь к столу, вдруг мягко, по-кошачьи развернулся к инженеру император. Вы держите в руках как раз план конкретных действий. Я предлагаю не подменять теорию Маркса революционными фантазиями, а вместо этого заняться главным начать менять базис. Действительно, революционной работы неподъёмно много. Нужно заменять архаичные полуголодные средневековые крестьянские общины на промышленные агрокомплексы, превращающие крестьян в рабочих, а их тощие наделы в фабрики по совместному высокотехнологичному производству продуктов питания. Требуется создать новые отрасли промышленности, которых у нас вообще никогда не было. Необходимо модернизировать старые и строить новые заводы. Уменьшать долю неквалифицированного труда. Внедрять технологии, требующие от рабочих инженерных навыков. Нужно постоянно поддерживать плотное взаимодействие прикладных наук и производства таким образом, чтобы сами производственные потребности, сами индустриальные требования стирали различие и выравнивали образовательный тезаурус учёных и инженеров, интеллигенции и пролетариата. И вот тогда император поднял вверх указательный палец, новые производительные силы будут настойчиво подталкивать к новым производственным отношениям, требовать образования и воспитания трудящихся нового типа
Император тяжело опустился на стул и покачал головой:
Хотя и это тоже не гарантия Цепляясь за власть, они любой плюс могут превратить в минус Если посчитают для себя выгодным откажутся и от промышленности, и от образования Подлая каста!.. Проклятое семя!..
Красин, боясь дышать, пристроился на соседний стул. Император сидел, понурив голову, полностью погружённый в свои мысли, и инженер с удивлением обнаружил раннюю седину, словно инеем обсыпавшую аккуратную причёску монарха.
Кто они? тихо спросил Красин.
Император поднял голову и буквально обжёг собеседника сталью, только что извлечённой из горна и начинающей подёргиваться синеватой окалиной.
Вы счастливый человек, товарищ Красин, совершенно глухим голосом, не вяжущимся с пронзительным взглядом, медленно произнёс он. Вы пока не знаете, что это такое деградация соратников, предающих ваши общие идеалы, разменивая их даже не на власть, а на внешние её атрибуты Когда на ваших глазах мелкий бес тщеславия превращает их в больших предателей И всё, что вы можете для них сделать это уничтожить, как заражённых смертельным вирусом, пока они не уничтожили ваше общее дело дело всей вашей жизни!
1924. Москва. Кремль
Авель Енукидзе, работавший в 1900 году в Баку с Красиным, был другом семьи Сталина. Дети называли его дядя Авель. Обычно прямой, как оглобля, и громоподобный, как колесница Зевса, дядя на этот раз был тих, как мышь. 5 августа 1924 года секретарь ВЦИК Енукидзе молча вошёл в кабинет «племянника» и молча положил на стол справку о расходовании средств на отдых «особо ответственных товарищей».
Из документа с грифом «Совершенно секретно. Лично» и примечанием «Без номера и без копии» следовало, что в предыдущем, 1923 году на отдых и лечение главы Коминтерна и ленинградской парторганизации Григория Зиновьева было потрачено 10 990 рублей, председателя Реввоенсовета Льва Троцкого 12 930 рублей.