Дражайший Иван Николаевич, под насмешливым взглядом председателя комитета Витте закипал, как чайник, в Пекине начались переговоры представителя китайского правительства с послами европейских держав, в Америке сменилось правительство, и всё это самым непосредственным образом влияет на финансы империи! И мой долг
Ваш долг, перебил Витте подошедший министр путей сообщения Хилков, выполнять распоряжения императора. И он, уезжая, задал вам домашнее задание. Вы его уже выполнили?
Не мне одному, а нам, дражайший князь, бурлил Витте. Нам всем было приказано решить проблему непроизводительного населения. Но
Но биржевые индексы падают, а без вашего присутствия в Петербурге никто не посмеет снимать с торгов ваши инвестиции и изымать деньги ваших клиентов, закончил за него Хилков под общий хохот присутствующих. Полноте, Сергей Юльевич, мы прекрасно знаем все ваши скромные и тут я не ёрничаю гешефты.
Князь! Вы бываете невыносимы! в сердцах бросил Витте и резко сменил тему. Это его императорское величество может позволить себе такую роскошь, как свободные фантазии на экономические темы и даже увлечения марксистскими идеями. А нам требуется прочно стоять на ногах, а не витать в высших сферах.
Витте подпрыгнул и с силой ударил каблуками по палубе, демонстрируя, как прочно надо стоять на ногах.
Социалистические идеи сильны лишь отрицанием и крайне слабы своими альтернативными предложениями. Уважение к Марксу как к крупному теоретику это одно, использование марксизма на практике совершенное другое. Главная проблема социалистических идей это нестыковка между врождённым чувством справедливости и желанием наживы в самом человеке. Причём если человек из низов, то его погоня за деньгами обычно продиктована лишь желанием выжить или не дать умереть семье, а жажда наживы верхов просто жадность и распущенность, продиктованная желанием получать всё больше удовольствий. И что прикажете делать с этим первородным грехом?
Вот Маркс и предлагает всё отнять и поделить по справедливости, подыграл Витте министр образования Боголепов.
Витте с раздражением посмотрел на «этого книжного червя» и махнул рукой:
А что, мало отнимали и делили? Да всю историю только этим и занимались и всегда исключительно с благородными побуждениями. В душу человека вложена идея справедливости, которая не мирится с неравенством с бедствием одних в пользу других, от каких бы причин это ни происходило. В сущности, это корень всех исторических эволюций.
Но почему тогда воз и ныне там? Почему после каждого передела «по справедливости» всё очень быстро возвращалось на круги своя? Нет, не в этом дело. Дело в нашей темноте! С развитием образования народных масс образования не только книжного, но и общественного сказанное чувство справедливости будет всё более и более расти в своих проявлениях и, в конце концов, станет постоянным состоянием всего общества.
И когда у вас запланировано хождение в народ? не скрывая своей иронии, полюбопытствовал Боголепов.
Да, голубчик, что-то вы погорячились, подал голос Дурново. Как вы собираетесь усадить за парты крестьян, которые, как сказал государь, с голоду пухнут? Да они поменяют ваши «аз-буки-веди» на краюху хлеба или на штоф водки на том дело и кончится
И когда у вас запланировано хождение в народ? не скрывая своей иронии, полюбопытствовал Боголепов.
Да, голубчик, что-то вы погорячились, подал голос Дурново. Как вы собираетесь усадить за парты крестьян, которые, как сказал государь, с голоду пухнут? Да они поменяют ваши «аз-буки-веди» на краюху хлеба или на штоф водки на том дело и кончится
Сергей Юльевич закрыл глаза и про себя грязно выругался. К петербуржской знати он не испытывал ни малейшей любви: «Они отличаются от обыкновенных людей не столько большими положительными качествами, как большими качествами отрицательными» писал он в своём всеподданнейшем докладе императору. Как-то и вовсе обозвав немалую часть дворянства «дегенератами», Витте предложил Николаю II лишить их права занимать высокие государственные посты, если только они никак не проявили себя в конкретном деле. Идея, разумеется, не прошла[9].
Придворные, конечно же, знали о таком отношении к ним министра финансов и щедро отвечали взаимностью.
И всё же, любопытно узнать именно ваше мнение, не унимался министр путей сообщения. Что вы думаете, каким образом можно создать условия и какими должны быть эти условия, при которых ныне немощное, непроизводительное крестьянское население, не способное даже прокормить себя, вдруг станет полноценным участником товарного обмена?
Я не только думаю, я настойчиво пишу об этом, в том числе и в самые высокие инстанции. Ещё два года назад я изложил своё мнение его императорскому величеству и, закрыв глаза, закинув голову, как будто читая невидимый документ, наизусть продекламировал: «Юридическая и экономическая неустроенность крестьянского населения является главнейшим препятствием культурного и хозяйственного прогресса в России. Крестьянство освобождено от рабовладения, но находится в рабстве произвола, беззакония и невежества. В таком положении оно теряет стимул закономерно добиваться улучшения своего благосостояния. У него парализуется жизненный нерв прогресса. Оно обескураживается, делается апатичным, бездеятельным, что порождает всякие пороки. Поэтому нельзя помочь горю одиночными, хотя и крупными, мерами материального характера. Нужно, прежде всего, поднять дух крестьянства, сделать из него действительно свободных верноподданных сынов ваших. Государство при настоящем положении крестьянства не может идти вперёд, не может в будущем иметь то мировое значение, которое ему предуказано природою вещей, а может быть, и судьбою».