Самые широкие.
Какие сроки?
Самые ограниченные У нас нет времени ни на что, и нам нужно всё и сразу.
Чертовски заманчивое предложение, ваше величество, боюсь, я не смогу от такого отказаться. Разрешите приступать?
Разрешаю и, простите, с этого момента вы охраняемое лицо, работа которого является секретной, поэтому придется терпеть некоторые личные ограничения. Привыкайте, Владимир Николаевич. Спасать мир дело не только утомительное и затратное, но и крайне небезопасное
Не успело остыть кресло, на котором сидел инженер-полковник Ипатьев, а перед императором стояли навытяжку офицеры, которых лично для него разыскал Ратиев и пригласил на аудиенцию, недоумевая, для чего государю эти молодцы и откуда он вообще узнал про их существование. Император и сам себе не мог объяснить, почему и с какой целью его тянет к этим людям, зачем он хочет посмотреть им в глаза, спросить о чем-то всё равно о чём, просто подышать с ними одним воздухом и, наконец, понять все мотивы, которые двигали ими на весьма тернистом пути.
Император прохаживался перед коротким строем, испытывая смешанные чувства смущения и удовлетворения. Как он в своё время мечтал, чтобы эти люди стояли вот так перед ним, навытяжку, как отчётливо понимал, что это только бесплодные мечты, поэтому сейчас у него было горячее желание ущипнуть себя покрепче, дабы убедиться, что все происходящее не сон, и всё, что он видит, происходит на самом деле.
Князь Ратиев, остановившись на правом фланге, раскрыл журнал учета:
Полковник Юденич Николай Николаевич штаб-офицер при управлении Первой Туркестанской стрелковой бригады. С 28 мая отбывает цензовое командование батальоном в Двенадцатом гренадерском Астраханском полку
«Герой русско-японской, во время Первой мировой, командуя Кавказским фронтом, сорвал планы Османской империи по захвату российского Закавказья и перенёс боевые действия на турецкую территорию. В 1919-м чуть было не взял революционный Петроград бои шли уже в предместьях. Умер от туберкулеза в Каннах», услужливо подсказала императору память.
Подполковник Келлер Фёдор Артурович драгунский Лубенский полк, помощник командира полка по строевой части
«Успел повоевать в нижних чинах в 1877 году в русско-турецкую, дважды георгиевский кавалер, русско-японскую пропустил, зато в Первую мировую первая шашка России, отказался признавать отречение царя и присягать Временному правительству, убит в 1918-м петлюровцами», вспомнилось царю.
Капитан Корнилов Лавр Георгиевич помощник старшего адъютанта штаба Туркестанского округа, продолжил представление Ратиев.
Короткая остановка. Длинная пауза. Внимательный взгляд на ярко-выраженные азиатские черты офицера.
Кроме обязательных для выпускника Генерального штаба немецкого и французского языков, вы хорошо овладели английским, персидским, казахским, монгольским, калмыцким, китайским языками и урду?[82]
Так точно, ваше величество, сейчас учу еще японский.
А почему именно японский?
Думаю, что это наш самый вероятный противник в ближайшее время.
Ну что ж, хорошо, что мы думаем одинаково.
Капитан Деникин Антон Иванович командир батареи во Второй артиллерийской бригаде
Император остановился напротив офицера-артиллериста и долго смотрел на его лицо с упрямым подбородком, только-только начавшим зарастать бородой, еще не приобретшей фирменных деникинских очертаний. В 1941 году, когда сыпался фронт и всё государство держалось на соплях, к Сталину пришел Мехлис, сообщил, что Деникин отказался сотрудничать с Гитлером и призывает оказать посильную помощь Советской России, включая личное участие в войне с захватчиками. «Надо бы опровержение напечатать! резюмировал комиссар. Где это видано, чтобы белогвардейцы за Красную Армию воевали?» «Какое опровержение! взъярился Сталин. Ты видишь, в каком мы положении! Да если этот Деникин сагитирует воевать за нас хотя бы одну дивизию, я ему в ноги поклонюсь и тебя заставлю!»
Я знаю, что генерал Сухотин произвольно изменил списки выпускников, причисленных к Генеральному штабу, произнес вслух император, в результате чего вы не попали в их число. Знаю, что воспользовались предоставленным уставом правом, подали на генерала Сухотина жалобу на высочайшее имя. Несмотря на то что собранная военным министром академическая конференция признала действия генерала незаконными, вам предложили забрать жалобу и написать вместо неё прошение о милости, на что вы ответили: «Я милости не прошу. Добиваюсь только того, что мне принадлежит по праву». Вашу жалобу отклонили, а вас не причислили к Генеральному штабу «за характер!».
Да, так оно и есть, слегка севшим от волнения голосом отрапортовал Деникин, выжидающе глядя на императора.
Браво, капитан! улыбнулся император и протянул руку для пожатия. Я вас поддерживаю, надеюсь, что и вы поддержите меня, когда придёт время.
Смущенный таким внепротокольным жестом монарха, капитан замешкался, снимая ставшую непослушной перчатку, затем сильно сжал поданную руку, побледнел и, с трудом держась на ногах, просипел ещё больше севшим голосом совершенно неожиданное для себя:
Наше дело правое, победа будет за нами!..