Император широко улыбнулся и погрузился в чаепитие. Даже если бы захотел, он не мог сказать, как много он знает про судьбу гениального химика, и не только из-за фантастичности своей информации. Ипатьев был одним из живых укоров лично ему, как руководителю первого советского государства.
Владимир Николаевич принадлежал к тем немногим ученым, которые сочетали в себе качества теоретика самого высокого класса и инженера, способного уже завтра строить новый завод по открытой им сегодня технологии. Среди химиков таких исследователей история может назвать не более десяти. Он изобрел новый способ катализации при высоких температурах и давлениях и сразу же сконструировал «бомбу Ипатьева» прибор, ставший прообразом всех реакторов и автоклавов нового типа.
Во время Первой мировой войны возглавил Химический комитет при Главном артиллерийском управлении, запустил первый бензольный завод всего их построили около двух десятков, потом первый в России завод по синтезу азотной кислоты. Это были принципиально новые технологии производство толуола из нефти, получение азотной кислоты из аммиака, выделяющегося попутно с бензолом при коксовании угля; были организованы производства фосгена и хлора. В результате его кипучей деятельности общее производство взрывчатых веществ отечественной промышленностью возросло в девять раз с 330 тысяч до 2,7 миллионов пудов в год. Практически Ипатьев в годы войны основал отечественную химическую промышленность, находящуюся до этого в полузачаточном состоянии.
После революции этот удивительный человек остался в СССР, поднимал из руин порушенные гражданской войной производства, не забывая исследования и постановку опытов, в частности для получения синтетического каучука из спирта и нефти. Он же был инициатором создания Радиевого института, без которого не получилось бы отечественного атомного щита.
Сталину докладывали по линии Коминтерна, как во время одной из командировок в Германию в 1927 году Ипатьева пригласили в гости к нобелевскому лауреату В. Нернсту. Там во время обеда один из немецких профессоров спросил, почему он не хочет покинуть СССР и переселиться за границу для продолжения своих научных работ, где, несомненно, будет гораздо больше удобств? Владимир Николаевич не замедлил ответить, что, как патриот своей Родины, он должен остаться в ней до конца своей жизни и посвятить ей все свои силы. Профессор Эйнштейн, услышав ответ, громко заявил: «Вот эти слова и я вполне разделяю, так и надо поступать».
Хочешь рассмешить Бога расскажи ему про свои планы Уже через пять лет и Эйнштейн, и Ипатьев стали эмигрантами, спасаясь от репрессий, а он Сталин тогда не придал этому происшествию должного значения, настолько был увлечен внутрипартийными интригами, перерастающими на глазах в новую гражданскую войну. Ипатьев, выехав на Международный энергетический конгресс в Германию в 1930 году, уже там узнал об аресте своего друга, профессора Шпитальского, и решил не возвращаться в СССР, впоследствии уехав в США.
Его крупнейшим открытием стал в 1936 году каталитический крекинг, позволивший намного увеличить выход бензина при переработке нефти. Это изобретение немедленно было использовано промышленностью, и в 1935 году фирма Shell выпускала продукты с использованием промышленного каталитического крекинга в количестве 3000 кубометров в час. Это изобретение позволило синтезировать и полимеризовать этилен, полипропилен и другие популярные изомеры.
Вторым прославившим его изобретением стал высокооктановый бензин, позволивший американским самолётам добиться решающего перевеса в скорости во время Второй мировой войны. Особенность такого бензина стойкость к детонации, возможность форсировать режим работы двигателя, что особенно было важно в авиации. Именно благодаря ипатьевскому бензину британская армия в 1940 году смогла победить немецкую люфтваффе в «Битве за Британию». На это мало кто обращает внимание, но главными поставками в СССР по ленд-лизу были не тушёнка и не оружие, а именно высокооктановый бензин топливо русского инженера Ипатьева.
Исследования Ипатьева позволили наладить производство всевозможных пластмасс, без которых американцы вскоре не представляли себе жизни. Русский гений в США получил более двухсот патентов.
И при этом до самой смерти Владимир Николаевич мечтал вернуться на родину. Андрей Громыко, служивший в первой половине 1940-х годов послом СССР в Вашингтоне, докладывал Молотову и Сталину, как престарелый учёный плакал у него в приёмной, бессильно повторяя: «Поймите, мне нет жизни без России».
Император нахмурился и отставил чашку Когда же ему стало первый раз невыразимо стыдно и досадно? После доклада Громыко? Да нет, тогда на подъёме от побед на фронтах он испытал даже лёгкое злорадство «вот видишь, и без тебя справились!». Нет, первый раз его обожгло чувство совершенной непоправимой ошибки, когда он прочел интервью одного из учеников Ипатьева американского профессора Г. Сайнса: «Вы, русские, не представляете себе, кого вы потеряли в лице Ипатьева, не понимаете даже, кем был этот человек. Каждый час своей жизни здесь, в США, всю свою научную деятельность он отдал России. Беспредельная любовь к родине, какой я никогда и ни у кого из эмигрантов не видел, была той почвой, на которой произрастали все выдающиеся результаты исследовательских трудов Ипатьева».