Господа, предлагаю остановиться и пройтись, первым нарушил молчание генерал Гродеков[69]. Надо немного размять ноги и привести в порядок мысли.
Генералы Грибский[70] и Чичагов[71] согласно кивнули и молодцевато, по-кавалерийски, спрыгнули на каменистую дорожку. Последним из экипажа степенно и не торопясь, вышел единственный гражданский директор новообразованного Восточного института Алексей Матвеевич Позднеев[72], включенный повелением императора в состав Особого Дальневосточного Совещания
Красота-то какая! широко раскинув руки, как будто собрался полететь, басовито гаркнул военный губернатор Приморской области и наказной атаман Уссурийского казачьего войска генерал-лейтенант Чичагов.
Да, согласно кивнул больше похожий на преподавателя гимназии, чем на военного, генерал-губернатор и командующий войсками Приамурского военного округа Николай Иванович Гродеков. Глядя на всё это великолепие, сразу понимаешь, почему оно так пленяло и вдохновляло Михаила нашего Юрьевича Лермонтова.
У меня лично, господа, сегодня другая муза, поддержал разговор начальник штаба Приамурского военного округа Константин Николаевич Грибский. Мне, совсем как в юные годы, так и хочется обратиться с нижайшей просьбой о зачислении в студиозы к нашему уважаемому Алексею Матвеевичу
Да, покачал головой Чичагов, переживая разговор, состоявшийся во время аудиенции. Наверно, придётся подавать профессору коллективное прошение. Всего я мог ожидать от государя, но такого категоричного решения по языкознанию в нашей армии даже помыслить не мог. Это же во сколько казне обойдется такая инвенция, если наша alma mater изловчится и обучит всех офицеров маньчжурскому, китайскому, корейскому и японскому, и за каждый из них предётся прибавлять аж треть довольствия, как хочет государь? Казна не обмелеет?
Не обмелеет, усмехнулся профессор Позднеев, даже тройное содержание вашего штаба, Константин Николаевич, не стоит и половины тех сумм, которые ещё вчера уходили на содержание одного императорского театра. И слава богу, что государь отменил это непотребство, перенаправив средства на нужды образования
Экая вы язва, Алексей Матвеевич! покачал головой Гродеков. Не думал, что реформы собственных финансов императора пробудят в вас вольтерианские взгляды
Помилуйте, всплеснул руками Позднеев. Совсем наоборот. Именно сейчас и именно благодаря таким шагам моя вера в престол и государя крепка, как никогда. Но мне, полжизни проведшему в экспедициях и вторые полжизни в библиотеках и аудиториях, горько видеть, как стоимость содержания целого университета тратится на содержание кокотки, выделывающей правильные па ногами.
Раз профессор заговорил о вере в престол и государя, оглядел Гродеков спутников, не угодно ли, пользуясь случаем, освежить тезисы нашего разговора с императором? Когда мы доедем до Тифлиса и сядем в поезд, это уже будет делать не с руки
Николай Иванович! удивленно вскинул брови Грибский. Я вижу, вы всерьез прониклись предупреждением его величества о соблюдении секретности и об исключении из дорожных разговоров служебных тем.
И это абсолютно правильно! подал голос Чичагов. Мы действительно потрясающе беспечны и доверчивы, господа! И именно поэтому о наших планах противнику становится известно раньше, чем нашим подчиненным. Тем более тут, генерал умиротворенно обвел глазами пейзаж, хочется поневоле задержаться и посекретничать Правда, в другой компании
Отставить шуточки, господа генералы, нарушил игривое настроение Чичагова Гродеков. Давайте по делу! Нам, сугубо военным людям, государем поставлена политическая задача привести под его державную руку Маньчжурию, но сделать это так, чтобы, во-первых, это было не нашей инициативой, и, во-вторых, чтобы этому решению не противились другие страны, и в первую очередь Китай
Когда государь её озвучил, я хотел немедленно подать в отставку, усмехнулся Чичагов.
И когда передумали? наклонил голову генерал Грибский.
Когда Десино[73] рассказал про эту авантюру с Монголией.
Да, авантюра, согласно кивнул Гродеков, и вполне возможно, что про её подноготную узнают и китайцы, и англичане. Но что это меняет? Монголы, возмущенные бесчинством китайских наместников и ихэтуаней, поднимают национальное восстание, захватывают Цицикар, пользуясь тем, что китайская армия разгромлена, идут победным маршем на Пекин Кто им сторож?
Когда государь её озвучил, я хотел немедленно подать в отставку, усмехнулся Чичагов.
И когда передумали? наклонил голову генерал Грибский.
Когда Десино[73] рассказал про эту авантюру с Монголией.
Да, авантюра, согласно кивнул Гродеков, и вполне возможно, что про её подноготную узнают и китайцы, и англичане. Но что это меняет? Монголы, возмущенные бесчинством китайских наместников и ихэтуаней, поднимают национальное восстание, захватывают Цицикар, пользуясь тем, что китайская армия разгромлена, идут победным маршем на Пекин Кто им сторож?
И тут появляется его высокопревосходительство весь в белом и предлагает императрице Цы Си покровительство, защиту и посредничество, засмеялся Грибский.