После обеда мама прилегла вздремнуть. В комнате было душно, солнце, склоняясь на запад, пробивало навылет закрытые шторы, когда-то зеленые, а теперь выгоревшие до грязно-салатного оттенка. Явились соседи, весело переговаривались на кухне, лили воду из бака и звенели посудой. Сашка сидела с книгой на коленях, смотрела на серые строчки и ничего не понимала.
Оглушительно тикал железный будильник на тумбочке. Отсчитывал секунды.
Так все-таки поговорим, Саша?
Был вечер. Мама стояла, опершись о балюстраду, и живо беседовала с мужчиной лет сорока, светловолосым и белокожим видно, только что прибывшим на курорт. Мама улыбалась, и на щеках у нее появлялись ямочки. Особенная улыбка. Сашке мама улыбалась по-другому
Сашка ждала на скамейке под сенью акации. Между ней и художником, пристроившимся на другом конце скамейки, секунду назад уселся темный человек. Даже южные сумерки не заставили его расстаться с непроницаемыми очками. Сашка чувствовала взгляд из-за черных стекол. Из полной темноты.
Сашка ждала на скамейке под сенью акации. Между ней и художником, пристроившимся на другом конце скамейки, секунду назад уселся темный человек. Даже южные сумерки не заставили его расстаться с непроницаемыми очками. Сашка чувствовала взгляд из-за черных стекол. Из полной темноты.
Можно было, наверное, позвать маму. Или просто закричать: «Помогите!» Или сказать себе «это сон». И это будет сон. Бесконечный.
Чего вы чего вам от меня надо?!
Я хочу дать вам поручение. Несложное. Я никогда не требую невозможного.
Какое вы при чем тут
А поручение такое: каждый день, в четыре утра, вы должны быть на пляже. Голышом войти в воду, проплыть сто метров и коснуться буйка. В четыре утра на пляже никого нет, темно и некого стесняться.
Сашка сидела, будто прибитая мешком. Он сумасшедший? Или сумасшедшие они оба?
А если я не буду? С какой это стати
Черные очки висели перед ее лицом, как две дыры, ведущие в никуда.
Вы будете, Саша. Вы будете. Потому что мир вокруг вас очень хрупкий. Каждый день люди падают, ломают кости, гибнут под колесами машин, тонут Заболевают гепатитом и туберкулезом. Мне очень не хочется вам об этом говорить. Но в ваших интересах просто сделать все, о чем я вас прошу. Это несложно.
Мама у балюстрады смеялась. Обернулась, помахала рукой, что-то сказала собеседнику видно, разговор у них зашел о ней, о Сашке.
Вы маньяк? спросила Сашка с надеждой.
Черные очки качнулись.
Нет. Давайте сразу отбросим костыли: вы здоровы, я не маньяк. У вас есть выбор: до конца дней болтаться между страшным сном и кошмаром наяву. Или взять себя в руки, спокойно сделать то, о чем вас просят, и жить дальше. Вы можете сказать: «Это сон» и снова проснуться. И наша встреча повторится опять с вариациями Только зачем?
По набережной прогуливались люди. Мама вдруг воскликнула: «Смотрите! Дельфины!» и махнула рукой по направлению к морю, ее собеседник разразился серией удивленных междометий, прохожие остановились, высматривая что-то на синей простыне, и Сашка тоже разглядела далекие черные фигуры, похожие на опрокинутые скобки, которые то взлетали над морем, то снова исчезали.
Так мы договорились, Саша?
Мама болтала, глядя на дельфинов, и собеседник внимал ей, кивая. Блестели зубы, горели мамины глаза, Сашка вдруг увидела, какая она молодая. И какая в этот самый момент счастливая
Завтра утром ваш первый рабочий вылет, темный человек усмехнулся. Только запомните: каждый день, в четыре утра. Поставьте будильник. Это очень важно для вас не проспать и не опоздать. Постарайтесь. Хорошо?
Сашка лежала без сна. Ворочалась на раскладушке. Шторы были раздвинуты, окно открыто настежь, там, во дворе, пели соловьи и гремела в отдалении дискотека. Замолчала в половине второго.
Прошла по улице шумная компания. Стихли голоса.
Проревели один за другим три мотоцикла. Сработала сигнализация у машины во дворе. Проснулась мама, поворочалась на диване, заснула опять.
В три часа Сашка начала задремывать. В полчетвертого подпрыгнула, будто ее толкнули. Вытащила из-под подушки будильник. Короткая черная стрелка часовая минут через десять должна была слиться с желтой стрелкой звонка.
Сашка придавила кнопку. Провернула желтую стрелку назад. Будильник тренькнул пружиной и обмяк.
Сашка встала. Надела купальник, натянула сарафан. Взяла ключи и тихонько, чтобы не разбудить маму, вышла из комнаты. Завернула на пустую кухню, прокралась на балкон, сняла с веревки пляжное, пахнущее морем, еще не просохшее полотенце. И так, с полотенцем в одной руке и ключами в другой, выбралась на лестницу.
Горела лампочка. Снизу поднимались, шикая друг на друга, соседи-влюбленные. Увидев Сашку, уставились на нее в четыре удивленных глаза:
Что случилось-то?
Ничего. Сашку трясло, зуб на зуб не попадал. Искупаться хочу. На рассвете.
Во молодец! восхищенно признал парень.
Сашка дала им пройти. Быстрым шагом вышла из дома. Наверное, сейчас уже без пятнадцати четыре. Она опаздывала.
На пустой улице еще горели фонари. Сашка побежала бежать вниз оказалось неожиданно легко, она согрелась и больше не тряслась. Темное небо светлело. Рысью проскочив мимо решетки платного пляжа, Сашка выбежала на свой, привычный, совершенно безлюдный. Белели пластиковые стаканчики в куче мусора. Светились окна в ближайшем пансионате пять или шесть окон на весь фасад. У входа в главный корпус висели часы. Показывали без трех минут четыре.