Поэтому он, не тратя времени зря, предложил заслушать следующего докладчика, представителя спецотдела НКВД. (Отдел этот представлял собой на самом деле крупный научно-исследовательский центр с собственными лабораториями и производственной базой.)
Носатый ученый был менее красноречив, но более определенен. Он рассказал о том, что во Франции физиком Жолио-Кюри, а также в Германии учеными Ганом и Штрассманом были сделаны интереснейшие открытия в области деления урана. Оказалось: уран расщепляется. И при этом, несомненно, выделяется энергия. Большая энергия. По этому поводу весь ученый мир сильно возбудился, стало ясно, что цепная реакция возможна Но, судя по всему, добиться этого на практике удастся только в самом отдаленном будущем Хотя есть и у нас сотрудники, которые считают, что урановую проблему можно решить в практическом плане.
И далее он сообщил, что в Харькове, в Украинском физико-техническом институте, двое ученых с фамилиями Маслов и Шпинель работают по этой проблеме. И даже готовят заявку на изобретение.
И профессор зачитал отрывок из этой заявки:
И далее он сообщил, что в Харькове, в Украинском физико-техническом институте, двое ученых с фамилиями Маслов и Шпинель работают по этой проблеме. И даже готовят заявку на изобретение.
И профессор зачитал отрывок из этой заявки:
«Проблема создания взрыва в уране сводится к созданию за короткий промежуток времени массы урана в количестве, значительно большем критического. Осуществить это мы предлагаем путем заполнения ураном сосуда, разделенного непроницаемыми для нейтронов перегородками таким образом, что в каждом отдельном изолированном объеме-секции сможет поместиться количество урана меньше критического. После заполнения такого сосуда стенки при помощи взрыва удаляются, и вследствие этого в наличии оказывается масса урана значительно больше критической. Это приведет к мгновенному возникновению уранового взрыва»
Берия откликнулся сразу:
Ну, что-то в этом есть. Все может быть. Но ясности для меня пока никакой нет. А что скажет разведка? Особенно на германском направлении. Ведь какое-то шевеление должно быть. Получив, судя по всему, серьезные материалы, а два с половиной миллиона долларов просто так не дают, немцы должны что-то по ним делать? Деканозов, у тебя есть что сказать?
В ответ начальник Пятого управления развел руками:
Работаем, товарищ нарком! Собираем сведения. Разослал задания
В разговор вступил Меркулов:
Заместитель начальника отделения научно-технической разведки Квасников до тридцать восьмого года у нас занимался наукой, готовился защищать кандидатскую. Так вот он заметил, что почти исчезли публикации по проблемам урана.
Это тот, с нового партийного набора? спросил Берия.
Да, да! Новые ребята, молодые, ответил Деканозов. Хорошо себя проявляют
Говоришь, закрывать тему стали? Но все это, как говорится, к делу не подошьешь! Я давал задание разыскать всех, кто так или иначе был связан с делом Блюмкина. Почему не докладываете? В голосе наркома появились угрожающие нотки.
Лаврентий Павлович! Меры приняли. Ищем. Но, к сожалению, почти никого не осталось.
Совсем?
Трилиссера нашли. Но он того Почти невменяемый.
Это как?
После физического воздействия на допросах начал заговариваться.
И где он?
Доставили из лагеря. Сейчас находится здесь, на Лубянке. Во внутренней тюрьме.
Я хочу с ним поговорить!
Да он того
Ты, Меркулыч, не юли Совсем плох, что ли?
Меркулов поджал губы и махнул головой, подтверждая слова народного комиссара.
Давай так, подытожил Берия, готовьте приказ на экспедицию в Тибет. Во главе с академиком Савельевым. И надо найти связь с Тибетом. Кого-то, кто вхож к этим ламам. Чтобы не получилось, как с экспедицией Рериха, которую не пустили. Проводник нужен. Ищите должен быть. И обратился к собравшимся: Совещание закончено!
Народ быстро покинул помещение.
Оставшись вдвоем с Меркуловым, Берия задумчиво сказал:
Пойду схожу к Трилиссеру. Мало ли что говорят эти костоломы! Невменяемый, заговаривается Я сам проверю, так ли это.
VIIКак и каждая уважающая себя силовая структура, НКВД, преемник ВЧК и ОГПУ, еще со времен Октябрьского переворота имела свою, так сказать, «домовую тюрьму».
Естественно, она находилась на Лубянке, так что наркому внутренних дел, комиссару госбезопасности первого ранга товарищу Берии никуда не пришлось выезжать. Достаточно было пройти по коридорам, спуститься на несколько пролетов по лестницам, и вот он уже в другом мире мире, где не было просторных, обшитых карельской березой кабинетов, комнат отдыха со всеми удобствами и прочих атрибутов гигантской, ничем не ограниченной, кроме воли Иосифа, власти.
Нарком прошел к воротам внутренней тюрьмы в сопровождении ее начальника и остановился перед тяжелой железной дверью. Бравый начальник нажал кнопку звонка. Изнутри затопали шаги часового. Приоткрылся глазок на двери. Кто-то звякнул засовом, и «сезам открылся».
Нарком шагнул. Часовой, застывший у распахнутой двери, подобострастно затаив дыхание, козырнул.
Лаврентий Павлович небрежно ответил и, переступив через порог, остановился в нерешительности.