Что-то дрогнуло в самом воздухе зала, и все разом изменилось. Пожилой синьор, словно спохватившись, церемонно и учтиво забрал у Лучано барготову подушку, из той же боковой двери как по волшебству появилось легкое удобное кресло для старика Джанталья, и двое грандсиньоров помоложе помогли принцу в него сесть. Второе кресло оказалось рядом с Лучано, и он, повинуясь выразительному взгляду хозяина Джермонто, покорно в него опустился. Ясно было одно: никакой речи о Беатрис не идет, и это прекрасно! А вот все остальное Ему показалось или Риккарди всерьез назвал принцем его самого?! И внуком Джантальи?
Выслушай меня, Лучано, торопливо заговорил Джанталья, жадно вглядываясь в его лицо, благо их кресла поставили друг напротив друга прямо перед тронным возвышением.
Остальные синьоры, как и два младших принца Риккарди, так и остались стоять, между прочим, отчего Лучано чувствовал себя еще неуютнее. Барготов этикет
Выслушай меня повторил Бальтазар Джанталья с той же виноватой беспомощностью и потер лицо ладонями. Это так сложно объяснить Мой сын Алессандро Долгое время он был бездетен. У меня было три сына и две дочери, но мой род несчастлив! Паоло и Энцио не дожили до двадцати одного унесла черная лихорадка, второго отравили
«Насчет черной лихорадки я бы тоже не был уверен, отстраненно заметил Лучано про себя. Знаю яд, который в точности ее имитирует».
Амелия и Розабелла вышли замуж, но Амели, бедная моя девочка, умерла родами Розина угасла несколько лет назад бездетной Остался только Алессандро, старший, мой первенец и наследник, мой сынок Потянувшись вперед, Джанталья схватил Лучано за рукав и заговорил еще быстрее, то и дело судорожно сглатывая, как будто слова его душили: Я любил сына, клянусь Всеблагой! Моего единственного мальчика, радость моего сердца! Я любил его как никого другого, я позволял ему все, старый дурак! Он привык, что я ни в чем ему не отказываю! Он любил жизнь, любил все ее радости: вкусную еду, вино, красивых женщин, особенно женщин Я даже позволял ему признавать бастардов, а к его семнадцати годам их было уже пять. Я бы только радовался, поверь, nipotino, я бы радовался, если бы это были здоровые крепкие малыши! Первый был горбат и умер вскоре после рождения, второй родился с заячьей губой и тоже долго не протянул, мы похоронили его через несколько месяцев, третий прожил всего неделю четвертый
Старик затрясся, словно в падучей, и Лучано на миг показалось, что сейчас его хватит удар.
Неважно, неважно! простонал он. Те дети, что могли жить, рождались недоумками, не способными даже говорить, а остальные несли такое уродство, что не доживали и до года! Я позволял признавать их, я давал им свое имя, надеясь, что рано или поздно хоть одна из женщин моего сына подарит мне здорового внука или внучку. О, если бы так случилось, я бы немедленно велел Алессандро на ней жениться. Я бы любил ее как родную дочь, кем бы она ни оказалась! Дворянка, купчиха, да хоть путта из портового квартала клянусь, она стала бы моей дорогой невесткой, и я бы никогда не припомнил ей прошлого! Только бы родила Но бастарды все множились, и каждый из них каждый, слышишь?! выворачивал мне душу наизнанку своим уродством, а затем и смертью! Когда я узнал, что Алессандро сошелся с нашей экономкой и она беременна, я не выдержал. Прости, прости меня! Я больше не мог надеяться Ему уже было тридцать, понимаешь?! И ни одного здорового ребенка Только череда маленьких гробиков в нашем семейном склепе и трое выживших но лучше бы они не выживали, клянусь Благими. Впрочем, их тоже давно нет Эта женщина, она была молода и здорова, она хорошо работала для нашей семьи, но Алессандро ее не любил, просто позабавился от скуки. А она зачем-то оставила плод, хотя знала, все знала И я не смог разорвать себе сердце еще раз. Я велел ей уезжать и не марать имя Джанталья еще одним выродком, который станет ходить под себя или мучительно умрет у нас на глазах
Я понимаю, грандсиньор, выдавил Лучано, изнемогая от невыносимой неловкости происходящего.
Ну не должен торговый принц так выворачивать душу перед ним, Шипом Претемных Садов! Впрочем, Лучано и правда его понимал. Надеяться на продолжение рода и раз за разом видеть, как от крепкого древнего корня отходят сухие ветви? Пожалуй, удивляться стоит разве что долготерпению старика!
Я дал ей платежное поручительство, продолжил Джанталья так торопливо, словно боялся, что не успеет объясниться. Достаточно, чтобы хватило на жилье и несколько лет привольной жизни. Она покинула город. Я не пытался ее разыскать до тех пор, пока не встретил тебя впервые. Тогда нашел. Это было нетрудно, она поселилась в Вероккье
У Лучано вдруг пересохло в горле.
Она жива? спросил он так тихо и хрипло, словно обжег горло крепчайшим карвейном.
Жива, подтвердил Джанталья. Замужем за купцом, родила троих детей. Хочешь ее увидеть? Это несложно устроить!
Он посмотрел с такой надеждой, что стало ясно, попроси сейчас Лучано о чем угодно, и старик наизнанку вывернется, лишь бы угодить, порадовать, заслужить прощение Но Лучано молча помотал головой, а потом спросил: