Министр удивленно приподнял бровь: он тоже не предполагал увидеть Шута на «своей» территории. Несколько мгновений взгляды их высекали искры, подобно двум отточенным клинкам, а потом Торья произнес почти весело:
Ба, какая встреча! Не скрывая радости, он сплел свои длинные белые пальцы, как обычно хрустнув ими. Шута аж передернуло от отвращения. Он попытался молча обогнуть министра, но тот уже почуял запах жертвы и не в силах был упустить неожиданную добычу из загребущих когтистых лап. Нет-нет! Не спеши так, мой мальчик! Ты ведь знаешь, я давно хотел поговорить с тобой наедине
Шут скривился от омерзения и попытался оттолкнуть руку, что ухватила его за отворот дублета. Но эти пальцы держали крепко. Очень крепко. Шут понял: дрыгаться дальше значит совсем потерять лицо. Он вдохнул поглубже и произнес тихо, но со сталью в голосе:
Вам лучше бы убрать руки, господин министр. А то как бы не оказалось, что вы хватили кусок не по зубам, и посмотрел на Торью так, словно на месте этого человека и в самом деле была какая-нибудь грязная крыса.
Вот как ты заговорил, дружочек внезапно министр отпустил Шутову куртку и вместо того схватил его за подбородок. Костлявые пальцы больно сдавили кожу. Торья приблизил свою крючконосую физиономию вплотную к лицу Шута. От министра пахло настойкой кру и анисом. А теперь послушай меня, любимчик! Послушай и не вороти свою красивую мордашку. Ты, наверное, все еще думаешь, что бояться нужно только острого железа да злых колдунов Напрасно, напрасно, он хищно оскалил редкие кривоватые зубы. Мне уже известен твой маленький секрет. Твоя тайна, которую ты так старательно прячешь от короля. Запомни, любимчик: один твой неверный шаг, одно лишнее слово и Руальд очень быстро все узнает.
Шут замер. Он перестал чувствовать. Даже лицо его, стиснутое рукой министра, онемело. Дыхание пресеклось на полувдохе.
«Нет!»
Да, ваше сиятельство, охотно кивнул Торья. Да, узнать об этом было не так уж трудно. Хотя, кроме меня, это пока еще не удалось никому. Наш двор сборище глупцов.
«Нет мысли с трудом ожили в разом опустевшей от страха голове. Откуда?.. Как? Или он сам колдун? Старый коршун наделен Силой?!»
Думать об этом было невыносимо.
Торья между тем отпустил Шута. По лицу его все еще гуляла кривая ухмылка. Господин министр откровенно праздновал свою победу и не скрывал этого.
А теперь иди, дружочек, иди. Только не испачкай штанов да лицо сделай чуть проще, а то распугаешь всех. Иди!
И Шут пошел. На деревянных ногах, не чуя под собой пола. Если бы он снова запнулся, то упал бы наверняка.
В своей комнате он ничком повалился на кровать и долго так лежал, не поднимая головы. Пристально смотрел на длинные шерстинки белого одеяла, словно от их пересчета зависела вся жизнь.
Страха не было. Только глухое отчаяние и предчувствие неотвратимой беды. Перед этой бедой меркла даже угроза военного вторжения феррестрийцев. Как же сильно хотелось Шуту вернуться назад и изменить содеянное Как невыносимо разрывала душу необратимость
А ведь тогда все казалось таким простым и правильным. Даже прекрасным.
Шут водил пальцем по шерстяным складкам одеяла, вспоминая безумную магию той ночи. Былого не изменишь, как ни крути. И он понимал: это конец. Пусть с небольшой отсрочкой, но именно конец всему хорошему: дружбе, доверию короля и доброму имени графа Ветра. Хотя об имени Шут не жалел было бы о чем
Конечно, Торья едва ли собирался идти к Руальду в ближайшие дни, не для того он стращал Шута. Власть Этот человек так хотел власти! Пусть даже над теми, кто беззащитен и зачастую уже обречен на смерть. Всякий во дворце знал, как министр безопасности уважает пыточные орудия. Узники Чертога наверняка молились о том, чтобы Торья никогда не обратил на них внимания. Да и люди свободные, даже родовитые, старались обходить его по широкой дуге.
А Шут попался.
И какая теперь разница, откуда у Торьи эта информация. Она есть. И осведомленность Руальда лишь дело времени.
Остаток дня незаметно перешел в долгий вечер. Шут поднялся с кровати, только когда почувствовал непреодолимое желание посетить уборную. За окном давно стемнело. Уже открыв дверь в ярко освещенный факелами коридор, он мельком бросил взгляд на зеркало и удивился бледности своего лица.
«Я похож на мертвеца»
В какой-то мере Шут действительно ощущал себя почти неживым.
«Я похож на мертвеца»
В какой-то мере Шут действительно ощущал себя почти неживым.
В уборной он столкнулся с дворцовым лютнистом. Тот был хмур и неопрятен. Длинные русые волосы музыканта свисали грязными сосульками, а от камзола так смердело, что сомневаться не приходилось: всю прошлую ночь до самого утра лютнист кутил напропалую, а потом долго отсыпался. Вероятней всего, в канаве.
Что, Пат, все так ужасно? спросил он, завидев сочувствие на лице Шута. Даже попытался улыбнуться, хотя получилась у него лишь кривая усмешка.
Шут вздохнул. Ему бы эти проблемы. Лютнисту он посоветовал сходить к прачкам, а сам возвратился в свою комнату, где опять долго сидел в темноте на полу, на сей раз даже не разглядывая ничего. Он закрыл глаза, обхватил колени руками и просто слушал свое дыхание, пока не убедился, что сердце бьется почти ровно, а мысли уже не мечутся, как дикие куры по амбару.