«Да, конечно, это очень важно. Давайте все-таки не будем углубляться, вернемся к семейной основе что принципиально изменилось?»
«Да все! Биоинженерия стала работать на других принципах. Вместо якобы такой знаете, научности В кавычках. Мол, мы развиваем, исследуем, а вы нам гранты, гранты, а сами там как-нибудь Все! Нет больше этого. Повернулись лицом к народу. Что народу нужно?.. Да надо спасибо сказать компании Клеопатра, до Серебряного Переворота просто не мог быть брак настолько гарантирован, прочен, я бы сказал незыблем, вот, это верное слово не-зыблем!»
«Еще ходила поговорка, что Клеопатра сделала первую»
«Ну-у, это же был их слоган! Бог создал женщину, а Клеопатра жену. Выбери лучшее. Очень метко сказано! Жена! В радости и горести, пока Созданная лучшими, лучшими инженерами!.. Верная и любящая! А не просто какая-то там женщина, непонятно где она, с кем и о чем И почем».
«Почем это в смысле»
«Это в смысле, извиняюсь за сколько. Потому что разнузданность, корысть, продажность, традиции попраны Да ничего святого вообще! Это ведь все у нас было, что вы морщитесь, надо правде в глаза смотреть. У нас, прямо здесь, вот, тут, посреди бушующих вод Атлантики, где мы всегда были и есть столпом, основой Основой основ, вот так, не побоюсь этого слова».
«Но это ведь из-за кризиса, нельзя никого обвинять»
«Да никто и не обвиняет, еще не хватало. Хотели бы обвинить обвинили бы, уж поверьте. Мало бы не показалось всяким там Розовым писакам»
Кейси слушал с каменным лицом. Ведущий тоже казался не совсем довольным. Таблбот тянул одеяло на себя и явно вылезал за рамки передачи и вообще за рамки. Его надо было все время тормозить.
«Да-да, все правильно. Я хотел бы все-таки прояснить вопрос с Розовой осой. Эта статья»
«А это, знаете, не статья. Это собачье тявканье. Вот так, я бы сказал жестко собачье тявканье. И кстати, очень непрофессиональное. Как и все вообще в этой газете. Так и быть, назовем это газетой. Давайте, я прямо сейчас официально заявляю. В ответ на грязную клевету. Я женат уже восемь лет, и никому не позволю делать намеки. Это, я бы сказал, вызов всему обществу в моем лице. А общество оно раз утрется, два утрется, а потом плюнет в ответ»
«Ну хорошо, газета это напечатала, автор скрывается под псевдонимом. Ну а кто стоит за этим, как вы думаете?»
Кейси слушал с каменным лицом. Ведущий тоже казался не совсем довольным. Таблбот тянул одеяло на себя и явно вылезал за рамки передачи и вообще за рамки. Его надо было все время тормозить.
«Да-да, все правильно. Я хотел бы все-таки прояснить вопрос с Розовой осой. Эта статья»
«А это, знаете, не статья. Это собачье тявканье. Вот так, я бы сказал жестко собачье тявканье. И кстати, очень непрофессиональное. Как и все вообще в этой газете. Так и быть, назовем это газетой. Давайте, я прямо сейчас официально заявляю. В ответ на грязную клевету. Я женат уже восемь лет, и никому не позволю делать намеки. Это, я бы сказал, вызов всему обществу в моем лице. А общество оно раз утрется, два утрется, а потом плюнет в ответ»
«Ну хорошо, газета это напечатала, автор скрывается под псевдонимом. Ну а кто стоит за этим, как вы думаете?»
«О, стоят вполне реальные люди! Я не буду называть имен в эфире, но мы же все догадываемся, даже знаем, о ком тут речь! Я знаете как скажу: они сейчас хотят на этой гнилой волне подняться, куш себе сорвать, а если волна пойдет посерьезней, они же первые с корабля-то В смысле, с нашего острова. Да, правда же? Понимаете, да? По-моему, меткий образ».
«Очень меткий».
«И главное я вам скажу если бы вот встал вопрос. Кто может принести жертву ради своих близких?.. Ближних, да, я и говорю То вот кто угодно, любой бомж Но точно не они»
Кейси одним глотком прикончил пиво.
А ты бы, конечно, принес тут жертвы. Для жены, созданной инженерами. Это ты создан инженерами, рожа свинячья. Восемь лет женат он щелкнул пультом, и Таблбот погас. Могу представить. На кухне салат строгает В одиночестве Морду бы тебе расшибить, Кейси смял банку в кулаке и запустил в темный экран, где исчез Таблбот. Играйтесь в свои игрушки. Все равно сдохнете
Банка шмякнулась об экран, отлетела и упала под стол. Кейси проводил ее взглядом. Сдохнете, повторил он почти доброжелательно. Я, конечно, тоже. Вместе с вами Ну, может, чуть попозже. Хотелось бы
Он замолчал, сунул руку в задний карман джинсов и докончил:
в это верить.
Кейси двинулся по кругу, продолжая обшаривать карманы и бормоча под нос:
Все просто, не правда ли? Хотя Черт с ней, она ничего не понимает. Она же робот. Пусть строгает, ее для этого сделали строгать А, ну да, несколько помятых купюр вместе с зажигалкой и ключами спокойненько лежали прямо посередине стола.
Вот так, с банкой пива в руке или с бутылкой, Кейси, бывало, толкал речи на дружеских застольях. В старые добрые времена. Трудно сейчас представить, что хоть где-то бывают хоть какие-нибудь застолья. Тусовки, вечеринки, встречи Разговоры. Нет ничего, все дождь смыл. Все сидят по домам, смотрят Таблбота и твердят за ним: «девяносто девять восемьдесят шесть». И хлопают глазами. Надо было сразу переключить передачку, но теперь поздно, а пива больше нет, запить эту муть нечем, и предстоит, хочешь не хочешь, поход до мини-маркета. Прогуляться, может, и неплохо, особенно по дождю, но вот идти за покупками по дождю Дождевой мини-маркет. Вода на ступеньках, мокрые кафельные полы, мокрые покупатели, и стеллажи мокрые, кажется, уже пошли ржавчиной, капли воды на упаковках, кассирша с по-клоунски накрашенными губами протягивает руку, чтобы взять влажные деньги из тарелочки, рука заедает У кого есть наличные, готовьте, приносим извинения, все терминалы зависли, возможно из-за влажности Охранник у двери на белом пластиковом стуле тоже зависает, и наверняка тоже от влажности, а может, еще от чего И дождь так сонно шелестит, только гудки то и дело на стоянке перед «Клеопатрой» как будильники. Ничто не может быть отвратительней, чем будильник. Да чего они гудят-то все, вот что им, так не терпится?