Давайте сначала поедим, а потом поговорим, с нежностью сказала София, заметившая мое смятение.
Все ели быстро и не отвлекались. Стол для меня был слишком высок, и пришлось положить тарелку с бутербродом на колени.
Ну, сказал Данил, сделав последний глоток чая, а теперь к делу.
Он потянулся к карману своего поношенного пальто и вытащил оттуда свернутую газету. Я с трепетом наблюдал за тем, как он ее разворачивает и листает в поисках статьи.
А, вот, наконец сказал он, кладя раскрытую газету на стол. Читать ты хоть умеешь?
Я кивнул. Уже протянул руки, чтобы взять газету, когда вмешался Рома:
Прочти вслух, нам с Софией тоже интересно.
Ладно. Данил откашлялся и с тоном оратора зачитал: «Пропал мальчик. Возраст: тринадцать лет. Цвет волос: рыжий. Цвет глаз: голубой. Был в инвалидном кресле, не может говорить. Просьба тем, кто обладает хоть какой-то информацией, обращаться по указанному ниже телефону либо приходить по адресу»
Даже в газете написали, что я инвалид. Я понимал, что это моя неотъемлемая часть, особая примета, по которой меня легко можно найти, и так далее, но все-таки.
Тогда отвезем его прямо сейчас? спросила София, оглядываясь на меня и Данила.
Я не дочитал, сказал он. «Нашедших его ждет денежное вознаграждение». Данил поднял на всех жадный взгляд. Денежное, понимаете?
Деньги? Глаза Софии загорелись от этого слова. Она не выглядела жадной и наглой девочкой, но когда ты беден, ходишь в обносках и детство твое не украшено даже простой игрой в куклы, ты цепляешься за любую возможность исправить это.
Я позвоню ему сейчас же, не унимался Данил.
Он явно был падок на деньги, и от этого мне сделалось дурно. Я чувствовал себя вещью, которую собираются перепродать. Но я ведь не вещь! Я человек. Немного отличающийся от других, но человек. Если я не хожу и не говорю, это не значит, что ничего не чувствую и ничего не думаю! И это не значит, что я позволю обращаться с собой как с вещью.
Я собрал все силы и схватил газету со стола прежде, чем Данил успел набрать номер на своем телефоне. София то ли от восхищения, то ли от испуга вздохнула и посмотрела на меня, как на сверхчеловека. Рома отреагировал так же.
Не понял, Данил вскинул бровь и сделал кислую мину, это что сейчас было? Дерзить решил или что?
Но я сильнее сжал газету в руках, боясь лишь смять место адреса настолько, что потом будет не разобрать.
Отдай, грозно сказал Данил и протянул руку.
Я откатился назад, уже понимая, что ничем хорошим это не закончится.
Ах, вот, значит, как, нарастала угроза в голосе Данила.
Даня, пожалуйста начал Рома.
Молчи! Данил бросил на него испепеляющий взгляд.
Я медленно откатывался назад, и столь же медленно ко мне приближался Данил.
Я, значит, спас тебя, принес сюда, подлечил твои раны, одолжил свою одежду, а ты!..
Данил! София встала между нами и развела руки в стороны. Ты говорил о денежном вознаграждении прямо при Марке. Это обидно.
Что? Данил был искренне удивлен.
София права, присоединился Рома, ты говорил так, словно Марк не человек, а потерявшийся велосипед, который нужно вернуть хозяину.
Я ослабил хватку. Слова ребят настолько растрогали меня, что на глаза навернулись слезы. Они поняли меня без слов.
Ну ладно, сдался Данил, покачиваясь на пятках, я, наверное, был неправ. А теперь отдавай газету, если хочешь вернуться домой.
Я протянул ему помятую газету, и он вырвал ее из моих рук, затем снова раскрыл в нужном месте и сказал:
Я знаю, где эта улица. Отведу его домой. Начинайте прощаться. Он облокотился о спинку моего кресла. Кисть руки оказалась возле моего лица, и я заметил на запястье серебряные часы с потрескавшимся стеклом.
Прощание длилось недолго. Все-таки мы знали друг друга всего пару дней слишком мало, чтобы разводить сопли и говорить какие-то трогательные слова. Рома просто улыбнулся и помахал рукой, а София еще долго смотрела вслед нам с Данилом, когда мы уже отдалялись от заброшенного здания.
Как оказалось, пристанище бездомных детей находилось на окраине города. Жилых домов здесь было мало, людей тоже. Идеальное место для укрытия преступных группировок. И почему эти дети выбрали именно такое место?
Мы вышли на широкую главную улицу видимо, потому что она была полностью заасфальтирована, в отличие от других. Некоторые прохожие оглядывались на нас, явно узнав во мне мальчика из местной газеты. Перешептывались. Наверное, прикидывали, сколько отец заплатит Данилу за меня.
Наверняка ничего достойного папа дать не сможет. Жили мы небогато. Почти все деньги уходили на зарплату Аниты. Интересно, почему нельзя было найти сиделку дешевле?
Если подумать, отец никогда не рассказывал, откуда берет средства. Они просто появлялись. Да, он уходил рано утром, приходил поздно вечером, значит, работал и зарабатывал деньги. Но почему, как бы мы ни были близки, он всегда избегал этой темы? Может, он стесняется своей работы? В какой-то момент я решил, что папа работает в пекарне, потому что от него иногда пахло свежеиспеченным кукурузным хлебом.
Данил всю дорогу хранил молчание. Мне было немного некомфортно рядом с ним, потому что я до сих пор не понимал его отношения ко мне.