Тут вроде помощнее, оценил я вид в окно. Можно нарвать.
И что с ней делать? поморщилась мать.
Сварим, можно законсервировать.
Возиться еще с ней. Да и могут оштрафовать.
Кто нас оштрафует? Нет же вокруг никого.
Вдруг с дронов наблюдают?
Со спутников, усмехнулся я.
У нас на озере мужиков с сетью с дрона засекли, поделился Александрович. На двести тысяч штрафа и сеть изъяли.
Машина затормозила на пожне1 перед стеной смешанного леса.
Далеко не отходи, вылезая, суетилась мать, потеряешься.
Чего я потеряюсь?.. начал было я, но осекся.
Того отвернулась, глядя на кукурузу, чего люди теряются
Заливисто, будто ошалевшие от любви курские соловьи, застрекотали кузнечики в траве на опушке.
Репеллентом намажьтесь, подошел Сергей Александрович, а то комары сожрут и мошка.
Намазавшись из тюбиков репеллентами, взяли из багажника большие белые пластмассовые ведра из-под шпаклевки после ремонта моей квартиры.
Если что кричите, продолжала наставлять мать. И держитесь в пределах прямой видимости, в чапыжник2 не лезьте. Смотри, не заблудись это лес, тут без дорог ходят. Валуи не собирай, напомнила персонально мне. И сыроежки тоже не бери они крошатся.
Хорошо. А рыжиков тут нет?
Рыжиков нет, отрезала мать. На кой тебе рыжики?
Их можно прямо на костре жарить, на прутики насадив, мечтательно сказал я. Посыплешь солью и жарь себе на здоровье. Как соль закипит вот тебе и грибной шашлык.
Нечего дурью маяться: собирай грибы, как все люди, без всяких грибных шашлыков-машлыков.
Лес был сильно замусоренный, заваленный валежником и трухлявым сухостоем, заросшим и темным. Некоторые деревья не хуже лиан были густо оплетены вьюнком с большими фиолетовыми цветами. В застоявшемся воздухе витал едва уловимый запах гнили, похожий на липкий тошнотворно-сладковатый аромат разлагающегося трупа. О белых грибах, таящихся в шелковистой траве под березами; о желтых рыжиках под хвоей молодых елей тут можно было сразу забыть и больше не вспоминать. Заросших душистой малиной умытых солнцем вырубок и нежно-зеленых березняков тут и в помине не было.
Что тут за грибы водятся?
Ищи подосиновики, их здесь много. Семьями растут, объяснила мать. Дальше, вглубь, встречаются боровики. Если вдоль края идти, показала рукой вдоль кукурузного поля, по опушке, то там другой лес. В нем белых груздей полно. Мы туда попозже сходим. Ну, с Богом, двинулась по лесу.
Я подобрал подходящую палку раздвигать траву, палые листья и папоротник, чтобы не напороться на ядовитую змею и пошел вслед-правее. Минут за десять встретились только большой мухомор и иссушенная жизнью и жарой жалкая сыроежка. Вокруг вилась мошкара, но репеллент ее пока сдерживал. На разгоряченное лицо липли паутины.
Вов!!! раздался истошный крик матери. Сюда!!!
Я, подумав, что что-то случилось, кинулся на крик, уворачиваясь от веток и перепрыгивая сухие стволы. Подбежал к стоящей столбом матери.
Что стряслось?
Смотри, указала себе под ноги на семейку крепеньких молодых подосиновичков, какие красивые. Фоткать будешь?
Что стряслось?
Смотри, указала себе под ноги на семейку крепеньких молодых подосиновичков, какие красивые. Фоткать будешь?
Мысленно чертыхнувшись, я поставил ведро, положил в него нож, на ведро палку, достал из сумочки мобильник, ввел пароль. Сфотографировал грибы с нескольких ракурсов.
Красавцы какие, хвалила мать. Прямо загляденье. Сфотографировал?
Так точно.
Срезай.
Нехотя срезав грибы, все-таки не моя добыча, нехорошо как-то получается, подобрал палку и ведро и начал искать вокруг. Вскоре мне попался первый гриб, потом еще и еще. Под пронзительные крики матери радостные, будто давнего знакомого, приветствующей каждый найденный гриб, начал понемногу наполнять и свое ведро.
Мужики, идите сюда, не унималась мать. Тут такие грибы! Как на выставке.
Что ты орешь? не выдержал я. Все грибы распугаешь!
Не распугаю, не боись.
Возгласы не утихали. Сергей Александрович тихо поругивался и курил душистый самосад. Его улов, как и мой, был гораздо скромнее материнского. Невольно у меня создавалось впечатление, что грибы выползают из заветных укрытий, а то и прямо из земли, привлеченные этими криками. Во всяком случае, пока что мать лидировала, обогнав нас обоих, вместе взятых. Странно, вроде сбор грибов называют «тихой охотой». И вообще, лес создаваемого человеком шума не любит.
И тут она замолкла, словно поперхнувшись. Я в недоумении поднял взгляд от срезаемого гриба. Внезапно обрушившись, тишина давила на уши и мозг, привыкшие к материнскому ликованию. А потом раздался берущий за душу вопль ужаса. Такой, что у вздыбились коротко стриженные волосы на голове. Бросив ведро и палку, я кинулся к ней. Подбегая к визжащей матери, краем глаза зацепил движение сбоку. Потом удар в лицо и потеря сознания.
Очнулся быстро, лежа на земле. Удар оказался не таким уж сильным. Мать стояла на полянке в позе витрувианского человека кисти Леонардо да Винчи: широко расставив ноги и подняв руки горизонтально по бокам, распятая канатами, сплетенными из тонких белесых нитей с утолщениями. Ноги зафиксированы путами, вырастающими прямо из земли; руки подобными же путами, но переброшенными через толстые ветки деревьев. Напротив, лицом к ней, в такой же позе застыл плененный путами Сергей Александрович. Вокруг них, образуя треугольник, стояли белые ведра из-под шпатлевки. Вокруг полянки, образуя правильную окружность, стояли Я сморгнул, потом потер глаза, благо меня никакие нити не держали, но картина не изменилась: вокруг стояли гигантские, с земли мне казалось, что не ниже роста Сергея Александровича, мухоморы.