Белый куст шиповника зашелестел листьями на своём островке и это в безветренную погоду.
Так она оказалась заперта? Бедняжка, всплеснула руками Келликейт.
Я ничего не знал, повинился плотник, шмыгнув носом. Эх, надо было сразу на мельницу идти, а не с бабкой Шеллиди договариваться. Да чёт боязно было говорят, у мельника рога на макухе растут, а он их шапочкой прикрывает, потому что бес.
Сам ты бес! обиделся Элмерик. Мастер Патрик такой же человек, как я или ты, только в сотню раз умнее. Ладно, что сделано, то сделано. Значит, надо просто пересадить куст белого шиповника с одного берега на другой, и дело с концом. Влюблённые воссоединятся, Льиса перестанет злиться. Итан, неси лопату!
Теперь всё не так просто, покачал головой Рыцарь Шиповника, заправляя длинную рыжую прядь за ухо. Гвин слишко долго пробыла в заточении на маленьком клочке земли, без надежды, без любви. Боюсь, она больна.
Час от часу не легче!
Что значит «больна»? Фейри разве болеют?
Элмерик подозревал, что ничего хорошего их не ждёт. Так и вышло. Рыцарь, отведя глаза, пробормотал:
Её шипы теперь они могут принести боль и смерть добрым жителям Чернолесья.
Но ты всё равно строил для неё мостик из камней?
Не по чести было бы бросить леди в беде и заточении! вскинулся Руад. Я думал так: главное избавить мою Гвин от одиночества. А там вместе справимся с напастью. Но, как честный ши, и как рыцарь, я не мог не предупредить вас, что моя прекрасная дама сменила милое обличье
Перерождается, шепнула Келликейт. Элмерик кивнул.
Он тоже знал эту легенду. Младшие ши очень свободолюбивые создания. И если кого-то из них запереть, то пройдёт месяц, может, два, в самом лучшем случае полгода, и узник перестанет быть миролюбивым, даже если прежде был незабудковой феечкой. Он начисто забудет прошлое и станет одним из слуа ши, которые известны как самые кровожадные и безжалостные существа на свете.
Если изменения уже начались, вряд ли что-то можно сделать, Элмерик говорил тихо, но Руад всё равно услышал и, растопырив шипы, зашипел, как кот.
Я не позволю вам срубить Гвин! Если она умрёт, то и мне жить незачем! он выдвинул меч из ножен на пару дюймов.
А если станет слуа?
Тогда я последую за ней, не дрогнул рыцарь.
Отличный план, ничего не скажешь, Элмерик не на шутку разозлился. А нам что прикажешь делать в таком случае? Как защищать деревню?
Глупо было говорить вам о болезни Гвин, Руад свернул глазами. Я допустил ошибку, доверившись смертным.
Эй-эй, я вообще-то не смертная, а наполовину фейри, Келликейт резко поднялась, оправляя юбки. И обещаю тебе, брат: мы сделаем всё, чтобы спасти твою Гвин. Однажды моя сестра, которую тоже называли Леди Белого Шиповника, «заболела», как ты выражаешься. Её недуг проявился завистью и ревностью, она наделала много глупостей. А я не смогла её спасти. Может, если мы поможем Гвин, я смогу простить себя
Я чувствую твою боль, фейри шагнул к Келликейт и взял её ладони в свои, шипы втянулись, не ранив девушку. Помоги мне, а я помогу тебе. Но если ничего не выйдет, если мы с Гвин переродимся, обещай, что убьёшь нас обоих. Ты сильна духом и сможешь это сделать. У тебя есть нож из холодного железа?
Келликейт кивнула.
Да. Я обещаю.
Благодарю тебя, Руад улыбнулся, но взгляд его был печален. Теперь осталось дождаться ночи. Днём Гвин давно не появляется, ей стал противен белый свет. И скажите этому глупому человеку: пускай идёт домой и после наступления темноты даже нос на улицу не высовывает, если не хочет, чтобы его разорвали в клочки.
Итана не пришлось упрашивать он рванул в дом, как заяц, преследуемый волком, только пятки засверкали.
Руад подобрал упавший с ноги плотника деревянный башмак, приладил парус из листка и пустил по воде. Сказал, мол, на удачу.
Потом до самого наступления темноты Элмерик, сняв сапоги и засучив рукава, строил насыпь. Руад и хотел бы помочь, но не мог даже войти в проточную воду, поэтому продолжал совать лазоревкам камешки. Не то, чтобы от этого был толк, но фейри хотя бы чувствовал себя при деле.
После заката ощутимо похолодало; Элмерик тут же пожалел, что ещё утром отшнуровал рукава у своей старой куртки, да ещё и плащ не взял: думал, они засветло вернутся. Келликейт повезло чуть больше она редко расставалась с капюшоном с пелериной, так что теперь надвинула его на нос. Жаль, они не могли развести костёр: он бы их согрел, но пламя наверняка спугнуло бы Гвин.
Больше всего на свете Элмерик не любил ждать. А уж у ручья в комарином месте ожидание и вовсе превращалось в пытку. На шее вздулись волдыри, но он старался не чесаться, не сопеть и вообще не шевелиться. Терпение принесло плоды: как только в деревне пробили в колотушки полночь, на небо набежали свинцовые тучи, закрывшие луну, а от куста белого шиповника отделилась полупрозрачная тень. Элмерик смог её увидеть лишь потому, что смотрел Истинным зрением: Гвин не хотела быть замеченной.
Когда-то Леди Белого Шиповника, наверное, была красавицей, но теперь её облик изменился от горя и одиночества. И чем больше уплотнялся силуэт несчастной фейри, тем яснее проступали морщины и тёмные, словно у черепа, впадины глаз. Зрачки превратились в белые бельма, пальцы вытянулись, словно у болотных бесов, а тело покрылось шипами не как у Руада, гораздо длиннее.