Тимочка, мой дорогой! тараторю я, обхватывая небритые щеки ладонями.
Легкая щетина немного щекочет кожу, словно напоминая.
Жизнь продолжается. Мы вместе.
Муж увлекает меня в темную гостиную. Один рывок и я тут же оказываюсь прижатой к широкой груди.
Яростным поцелуем Тимофей сминает мои губы. А затем, услышав голоса, отстраняется.
Экстренная реанимация в условиях цыганского табора, усмехается он невесело. Пойдем. Люди ждут.
А на кухне уже согрет борщ. Расставлены тарелки. Богдан хозяйничает как у себя дома. И мама, надев мой фартук, моет посуду после вселенского чаепития.
А на кухне уже согрет борщ. Расставлены тарелки. Богдан хозяйничает как у себя дома. И мама, надев мой фартук, моет посуду после вселенского чаепития.
Идиллия!
Вот только мне становится не по себе. Трясущейся рукой наливаю борщ по тарелкам. Сперва Тимофею, потом Богдану.
Там у нас вроде оставались соленые огурцы, тянет тот, поднимаясь. Ленивой походкой идет к холодильнику и торжественно оповещает всех собравшихся: Моя мать передавала
В судке на верхней полке, отвечаю на автомате.
Сажусь рядом с мужем. Любуюсь, как он жадно ест. И отодвинув пустую тарелку в сторону, внимательно смотрит на мою мать.
А та уже самозабвенно вытирает чашки. Ставит их на поднос.
Вы надолго в Шанск, Ольга Владимировна?
Дергаюсь инстинктивно. Я их друг другу не представляла. Да и маму по имени-отчеству не называла никогда в разговоре. Значит, мой великий и ужасный Морозов наводил справки. Собирал досье. А мне даже словом не обмолвился. Да еще у меня выспрашивал. Вопросики задавал. Наверняка сверял полученную информацию.
Противно! Как же противно, когда близкий человек ведет двойную игру.
Так мы к Лерочке приехали, весело тараторит мама. Улыбается, словно безумно рада нашей встрече. Мы с Ниной помочь хотим. С малышками пообщаться. Надеюсь, не стесним
«Да ну?!» хочется заорать мне. Но рука мужа ложится мне на коленку. Пальцы легонько сжимают кожу, словно предупреждают.
Молчи. Я сам.
А где вы остановились? сумрачно интересуется Тимофей. Тянется к тарелке с огурцами. Выуживает самый маленький.
Хрустят, откусывая, улыбается он Богдану. У тети Гали все засолки суперские.
Мы только сегодня приехали, встревает в разговор Нина. В полицию шли, когда на вас в парке наткнулись. Эта красавица, кивает на меня недовольно, с Моторной переехала, а телефон отключила. Вот ищи ее потом по всему городу
В голосе сестры слышится плохо скрытое презрение. Но хуже всего, что она пытается призвать Тимофея в союзники.
Мерзкая гадина. Ненавижу ее!
Минутку, выставляет ладонь Тимофей, коротким жестом пресекая разглагольствования Нины. Я вас не спрашивал, Нина. Ольга Владимировна? буравит мать взглядом.
Ниночка все правильно говорит, охает та, натыкаясь на равнодушный взгляд моего мужа, и добавляет, спохватившись: Мы примерно на месяц рассчитывали
Замечаю изумленное лицо сестры. Но Нине удается совладать с собой, натянув резиновую неискреннюю улыбку.
Да, да, кивает она.
Но даже мне понятно. Перед нами разыгрывается спектакль. Немного домашних заготовок, а остальное импровизация.
С жильем в Шанске вы еще не определились? уточняет Тимофей, внимательно оглядывая мою родню.
Есть кое-какие варианты, театрально вздыхает мама. Но со своей семьей всегда лучше В тесноте, да не в обиде, как говорится.
«Она точно решила поселиться здесь!» охаю мысленно. Перевожу обалделый взгляд на мужа.
Ну я понял, усмехается он криво и, повернувшись к Богдану, командует невесело: Что у нас на Моторной, Дан? Ты клининг вызывал? Квартиру убрали?
Ага, там все пучком, не отвлекаясь от тарелки с борщом, рапортует, жуя, Столетов.
Тогда после ужина отвези туда Ольгу Владимировну и Нину, замечает Тимофей и лениво поясняет моим родственницам: Квартира там хорошая. Три комнаты. Вам будет удобно. А к нам милости просим в гости. Надеюсь, такой вариант всех устроит.
А здесь нам места нет? с театральной горечью роняет мама. Откладывает в сторону полотенце. Демонстративно оглядывает кухню, которая по размерам не уступает квартире родителей.
Тимофей задумчиво смотрит, будто видит мою мать впервые. Улыбается светски холодно.
Вы совершенно правы, кивает он коротко. И всем своим видом дает понять, что разговор окончен.
А я почему-то жду продолжения.
«Уезжайте, прошу мать и сестру. Сейчас самое время обидеться, возмутиться плохим приемом и уехать!»
Но мама довольно улыбается и произносит приторно-ласково:
Спасибо, Тимофей Сергеевич А то от Леры нашей не дождешься.
5. Я сверху!
Мама
Никак не могу свыкнуться с этой потерей. Просто в голове не укладывается! Ничего же не предвещало. Сердце здоровое. Могла бы еще жить и жить.
Путала меня с отцом, но главное, была рядом.
И хоть итог предсказуем, как давно убеждает меня Витя, но от этого не легче. Нутро раздирает от боли и выворачивает наизнанку. Душа болит от скорби и одиночества.
Ушла Насовсем! Никогда не вернется.
«Неужели этот гадский день закончился», думаю я, утыкаясь носом Лере в макушку. Вдыхаю запах волос, чуть отдающий цитрусовым ароматом. Руки привычно задирают пижамную майку и ложатся на упругие полушария. Пальцы нащупывают соски, мгновенно превращающиеся в горошины. Прижимаюсь всем телом. Ошалело глажу бедро, опускаю руку ниже. И завожусь с пол-оборота.