Оставьте меня одного, тихо сказал Марио, кутаясь в одеяло.
Ну, как же? насмешливо ответил Кристиан. Я не намерен отказываться от своего супружеского долга. Кроме того, почему ты сопротивляешься? Я знаю, твое тело жаждет ласки И я могу ее дать. В конце концов, ты моя законная омега. Что плохого в том, если мы по взаимному желанию насладимся друг другом?
Он хотел увидеть на его лице краску стыда, смущения, или нарастающего желания, но Марио лишь плотнее завернулся в одеяло и хриплым шепотом повторил:
Оставьте меня одного! Я сам справлюсь, и ваша помощь мне не нужна!
Кристиан начал впадать в ярость:
Во-первых, не ври мне! угрожающе промолвил он. А во-вторых, я спрашивал исключительно потому, что хотел проявить уважение, но раз ты стоишь на своем, придется пояснить, что твое желание ровно ничего не значит! он швырнул на пол сюртук. Мне нужны наследники. И ты родишь мне их, независимо от своего желания!
Марио пытался что-то возразить, в его глазах мелькнула отчаянная паника, но Кристиан и слушать ничего не стал. Сдернув с мальчишки одеяло, он начал яростно целовать его, подавляя сопротивление жестоким захватом. Когда Марио, задыхаясь от гнева, вывернулся и откинул голову, он хрипло зарычал и начал нетерпеливо срывать с него одежду, безжалостно царапая кожу.
Запах юноши сводил его с ума, а сопротивление только усиливало безумную страсть. Он хотел взять его немедленно, сию же секунду, горячо и долго, но потрясающая чувствительность нежного тела пленяла его, словно прекрасная жемчужина. Юлиан вдруг показался ему сухим и бездушным в сравнении с трепетным телом Марио. Глухо рыча, Кристиан неистово целовал его плечи, грудь, живот, а когда юноша схватил его за волосы, оттягивая от шеи, которую он исступленно покрывал засосами в одном и том же месте, вызывая непереносимую боль, он решил, что Марио заразился его страстью, и принял сопротивление за бурное желание.
Запах юноши сводил его с ума, а сопротивление только усиливало безумную страсть. Он хотел взять его немедленно, сию же секунду, горячо и долго, но потрясающая чувствительность нежного тела пленяла его, словно прекрасная жемчужина. Юлиан вдруг показался ему сухим и бездушным в сравнении с трепетным телом Марио. Глухо рыча, Кристиан неистово целовал его плечи, грудь, живот, а когда юноша схватил его за волосы, оттягивая от шеи, которую он исступленно покрывал засосами в одном и том же месте, вызывая непереносимую боль, он решил, что Марио заразился его страстью, и принял сопротивление за бурное желание.
Он словно лишился рассудка от этого запаха. Ему хотелось слышать стоны Марио, громкие нетерпеливые крики, но мальчишка молчал, только болезненно всхлипывал, когда он изо всех сил сжимал его талию, или свирепо закусывал соски. Омега не получал ровно никакого удовольствия от его сумасшедшего напора. Позывы желания, что он испытывал во время течки, как-то сразу угасли с приходом Кристиана; его жестокие прикосновения вызывали одну лишь панику, злость и отвращение.
Юноша всячески старался оттолкнуть мужа, но, вполне естественно, ему не хватало сил, а Дарроу, чувствуя на плечах его руки, которые стремились защититься, будучи сильным самцом, принимал это за ответное наслаждение. Ему не хватало стонов Марио, и он начал жарко вылизывать его соски, при этом ненасытно проводя руками по его спине и талии. Юноша сильнее вцепился в его плечи, отталкивая изо всех сил, но тщетно: Кристиан, по-видимому, и не замечал его попыток вырваться, принимая все за ласку и фантастическое удовлетворение.
Марио задыхался, отчаянно выворачивался в его руках, хрипел от злости, когда тот ощутимо кусал его, и дьявольски остро, почти невыносимо ощущал на своем теле горящие засосы. Удовольствие? Едва ли. Боль, ненависть, гнев и отчаяние. Когда Кристиан, надсадно захрипев, начал разводить ему ноги, Марио чуть не сошел с ума от страха. Его охватила чудовищная паника; словно перепуганное животное, он рьяно заметался в руках Кристиана, и, как ни странно, ему удалось вывернуться из-под него. Перевернувшись на живот, он из последних сил рванул к краю кровати, но донесшееся сзади звериное рычание заставило его понять, что у него нет ни единого шанса ускользнуть.
Кристиан навалился на него сверху, со злостью прикусил кожу на шее и услышал тихое отчаянное всхлипывание. В нем не проснулось ни сомнения, ни сострадания. Тяжело дыша, сгорая от невыносимого желания, он развел ноги Марио, заставил его приподняться, выгнув спину, и тут же, не сдерживаясь, порывисто вошел в него. Кровь вскипела в его жилах и чуть не разорвала вены. Он глухо застонал, перед его глазами замелькали разноцветные искры. Наслаждение просто ошеломило его. Девственность Марио оказалась для него самым феерическим взрывом в жизни.
Тут же, теряя последние остатки здравого смысла, он начал агрессивно всаживаться в мальчишку, каждым проникновением достигая невыразимого блаженства. Он не видел лица Марио, толкаясь в него сзади, а потому не знал, что его муж беззвучно рыдает, уткнувшись лицом в перину. Боль, к счастью, не слишком ранила его: естественная смазка защищала от физических ран, но внутреннее страдание, бесконечное чувство унижения и ослепительная ненависть вот что порождало в нем безутешное отчаяние.