Долго мы шли и вот, наконец, достигли берега стремительного потока, чьи серебристые струи воистину радовали взор. В хрустально-чистой глубине мы разглядели благородных форелей, величиной ничуть не уступавших карпам в нашем монастырском пруду в Пассау. Даже в этих диких местах небеса не оставили своей заботой уставших путников!
У подножия величественных скал, покрытых лишайниками, раскинулся луг, на котором росли прекрасные небесно-синие и золотисто-желтые цветы. Названий их мы не знали, но брат Эгидий, столь же благочестивый, сколь и ученый, узнал их по своему гербарию и назвал нам. То были очень редкие цветы, встречавшиеся только в этой местности. Нас восхитил вид бриллиантовых жуков и бабочек, во множестве летавших над лугом. Мы собрали букеты и, счастливые, гонялись за чудесными насекомыми, совершенно забыв недавние страхи, медведей и злых духов.
Мы шли уже много часов, но не встретили ни человеческого жилища, ни чего-нибудь, напоминающего о людях, живущих здесь. Все глубже и глубже мы проникали в горную страну, все труднее давался нам путь через леса и ущелья. Вернулись и прежние страхи, но они уже не поражали наши души с той силой, как прежде, ибо теперь мы знали, что Бог хранит нас. Вновь река преградила нам путь, но к нашей радости мы обнаружили, что через нее перекинут грубый, однако прочный мост. Мы уже собирались ступить на него, когда я поднял глаза и на другом берегу увидел зрелище, заставившее похолодеть кровь в моих жилах. За рекой раскинулся луг, поросший дивными цветами, а посреди луга стояла виселица, и мертвец раскачивался в петле! Лицо его было обращено к нам (я легко мог различить мельчайшие его черты), и хотя оно уже почернело и начало разлагаться, без труда можно было определить, что смерть наступила недавно.
Я уже собирался привлечь внимание моих спутников к этому прискорбному зрелищу, когда произошло еще нечто: на лугу появилась юная девушка с длинными, золотистого цвета волосами, голову ее украшал венок.
Она была одета в ярко-красное платье, и ее неожиданное появление, как мне показалось, осветило всю сцену, будто сполох огня. Ничто в ее поведении не свидетельствовало о страхе перед виселицей и мертвецом; напротив, она двигалась прямо к виселице, легко переступая босыми ногами, что-то напевая громко, приятным голосом. Девушка размахивала руками, отгоняя стервятников, круживших над этим местом. Недовольные, они хрипло кричали, били крыльями и щелкали хищными клювами. При ее приближении птицы тяжело поднялись в воздух, и лишь один гриф не тронулся с места: он сидел на перекладине виселицы и смотрел угрожающе и с вызовом. Девушка подбежала вплотную к месту, где сидела отвратительная птица, и принялась прыгать и кричать. Тогда гриф расправил свои широкие крылья и нехотя взлетел. Она остановилась, спокойно и задумчиво разглядывая тело несчастного, мерно раскачивающееся под перекладиной.
Пение девушки привлекло внимание моих спутников. Все мы остановились, глядя на прекрасное дитя, не в силах произнести ни слова настолько поразительный контраст являло собой это небесное создание и его окружение.
Пение девушки привлекло внимание моих спутников. Все мы остановились, глядя на прекрасное дитя, не в силах произнести ни слова настолько поразительный контраст являло собой это небесное создание и его окружение.
Я стоял неподвижно, безмолвно наблюдая эту удивительную картину, и чувствовал, как холод сжимает мое сердце. На мгновение мне в голову пришла сумасшедшая мысль, что здесь и я буду погребен, что стою сейчас на месте своей могилы. Удивительно, но это ощущение пронзило меня в тот самый момент, когда тень от виселицы накрыла движущуюся девичью фигуру. Конечно, это было совпадение, странное совпадение, одно из тех, что мешают сон с явью и реальность с глупейшими предрассудками. Действительно, ведь только безумцу могла прийти в голову мысль, что добрый христианин и искренний последователь святого Франциска Ассизского может закончить свои дни на виселице.
Давайте преклоним колени, сказал я своим товарищам, и помолимся за душу умершего.
Мы поспешили к скорбному месту и молились горячо, не поднимая глаз. Я был особенно усерден в своей молитве, поскольку сердце мое исполнилось сострадания к несчастному, что качался на виселице. Я припомнил слова Господа нашего, сказанные по этому поводу, припомнил и то, что Он простил разбойника, распятого на кресте рядом с Ним. Кто знает, может быть, никто не сказал доброго слова и не даровал этому грешнику прощения перед смертью?
При нашем приближении девушка отбежала в сторону и остановилась, глядя на нас в нерешительности. Однако внезапно, в самый разгар нашей молитвы, я услышал ее звонкий голос: он дрожал от напряжения, словно ужас переполнял ее. Она закричала: «Гриф! Гриф!..» Я посмотрел вверх и увидел огромного, серого цвета стервятника, который кругами плавно скользил вниз. В нем не было ничего, что могло бы напугать ее, и приближение птицы не несло в себе никакой угрозы ни нам, ни нашим молитвам. Но девичий голос прервал нас, и братья, негодуя, принялись бранить ее.