Наконец кто-то резво с места вскочил, таща вверх изгибаемое дугой удилище.
Из воды в фонтане брызг выскочил извивающийся золотистый прудовый гигант и плюхнулся за спиной рыбака на берег. Ага! вскрикнул от радости рыболов, повернувшись и бросившись к своему улову. Но тот уже скатывался, хлеща по земле хвостом, навстречу мужику и через миг трепыхался в его руках. И скоро, придавленный ими, на время притих, но, освобождённый затем от крючка, бился в безудержном отчаянии на дне рыбацкого рюкзака, откинутого в прибрежную траву, дальше на берег
Мало-помалу клевать стало и у других, их поплавки приплясывали то у одного, то у другого. Звуки восторга от очередной, выдернутой из воды, добычи раздавались на весь, не столь уж короткий, берег. Выудил огромного карася и мой дед. Я же на своей удочке поклёвки долго дождаться не мог и уже немного загрустил. Но вскоре и у меня перехватило дух, мой поплавок едва заметно пошевелился и резво пошёл в сторону, неистово плодя, раздающиеся в ширь, водные круги. Я рванул вверх удилище и, чувствую упорное сопротивления, с силком потянул его вверх.
Выгнутое удилище вибрировало, леска выписывала на воде резкие зигзаги, но всё же постепенно шла на меня и, наконец, трепыхающийся золотистый прудовый гигант вырвался из воды и плюхнулся рядом со мной на берег.
Задыхаясь от счастья, я ухватился за эту, неистово сопротивляющуюся в моих руках, уже освободившуюся от крючка, рыбину и отправил бунтаря в свою сумку
Потом в этой сумке оказалось ещё штук пять или шесть карасей. Примерно столько же было поймано и моим дедом. На этом клёв прекратился, и мы, довольные взятым уловом, отправились вскоре домой
Через несколько дней, перед моим отъездом в свою деревню, мы съездили на рыбалку ещё один раз, чтобы взять мне карасей и к себе домой. Поймали несколько штук, которых я и увёз, и мы их в семье благополучно съели
Ещё через пару дней приехал из Ярославля мой друг Витька. Его я утром увидел в окно, вместе со взрослым почти уже парнем, Серёгой, рыбачащими на нашем деревенском пруду, что был рядом с моим домом.
Я вышел к ним. За их спинами на земле в банках плавали, привычные для местной ловли, малюсенькие, в пять-шесть сантиметров длины, карасики.
Когда же я им рассказал о пойманных мной рыбах, они не поверили.
Витька недоверчиво улыбался. А Серёга сурово возмутился: Ну, не может быть! Такие караси!? Вон в реке-то нашей никто окуней подобных не вылавливал. Так, то окуни крупная рыба! А он караси! Не смеши хоть!..
Разобиженный я пошёл поискать скелеты от тех карасей, но ни дома в мусорном ведре, ни на уличной помойке их уже не было. Видимо птицы их растаскали, или съели кошки. И было очень обидно, что я не мог той своей правоты доказать
Лесной урожай
Вдвоём, я да отец, трясёмся мы, свесив ноги с края телеги, что поскрипывает по пыльной земляной дороге к большому дальнему лесу.
Лес находится за самой удалённой деревней нашего колхоза. Имя той, на отшибе, деревни Бараново.
Лошадь, кличка которой Родная, особливо не гоним, путь ей будет не из лёгких, но слегка поторапливаем, изредка подёргивая вожжами, к вечеру всё же надо вернуться домой.
Рядом с лошадью семенит, прядая навострёнными тонкими ушами, двухмесячный жеребёнок её Иртыш.
Рядом с лошадью семенит, прядая навострёнными тонкими ушами, двухмесячный жеребёнок её Иртыш.
Да ещё рыщет, не теряя общей группы, постепенно перебегающий с места на место и любопытно изучающий их, обнюхивающим землю носом, пёс Пират
За Барановом лес уже серьёзный и дорога лесная, не наезженная. Лошадь идёт медленно, недоверчиво ступая в травянисто-глинистое месиво.
Поскрипывает и раскачивается от огромных ухаб телега.
Тпру, говорит отец, когда въезжаем на, открывшуюся среди вековых дерев, опушку и, соскочив с телеги, глядит на меня оживлённо-весёлыми глазами, быстро кидая слова: Бери корзину, пошли!..
У берёзок с края опушки чудеса подберёзовиков видимо-невидимо.
Корзину наполнишь на телегу в задний ящик ссыпай, говорит отец и уходит распрягать лошадь.
Я оглядываю пространство средь берёз и замираю от изумления полчище подберёзовиков так велико, что не видно пределов. Они и подле, и справа, и слева, и вдалеке сколько видят глаза. Им тесно на земле они забежали на пни, даже на комли деревьев, выглядывают из густой травы, толпами забегают в лес
Отец косит траву, а мне в пору грибы косить, но я их быстро срезаю складным ножом и кидаю в корзину. Тороплюсь. Мне кажется они разбегутся я останусь ни с чем. И я не вклиниваюсь в их стаи, а двигаюсь на коленках по периметру, словно пастух, сгрудивающий своё стадо. Стараюсь не отвлекаться. Лишь иногда подниму голову чуть оглядеться, да смахнуть пот со лба. На мгновенье воткну в землю нож, смахну со лба пот, оглянусь, услышу ритмичный звон отцовской косы, замечу в стороне, то заныривающего зачем-то в траву, то выскакивающего из неё Пирата и снова примаюсь за дело
Ну и хватит их, говорит отец, когда я опрокидываю в ящик третью по счёту корзину, иди вон туда, показывает рукой на зеленовато-белёсую полосу края леса, там подосиновики да белые. И я спешу на новое место, где, словно искусственно посаженная, аллея, окантовывает лес полоска перемешанного с осинником березняка.