Поверхность моря преобразилась до неузнаваемости. Вечернее небо и без того тёмное, стало иссиня чёрным без единого просвета. Волны до этого мирно накатывавшие на борта шхуны, стали накатывать в хаотичном порядке и резко изменились в размерах. Не прошло и часа, как вокруг засверкали молнии, на некоторое время вытаскивая из тьмы мачты и паруса, а после вновь погружая в непроглядную темноту. В эти же мгновения можно было увидеть огромные волны, движущиеся на шхуну. К тому же в воздухе стояла сплошная стена из водяных брызг, дикий рёв пронизывающего ветра, сметающего всё на своём пути. Кроме матросов, несущих вахту, на палубу выходить никто не осмеливался.
Шхуну стало бросать с волны на волну, иная волна заливала палубу и без опаски быть смытым в море, становилось страшно выходить, семья Моррисона не покидала свою каюту даже ради ужина. В эти минуты Элис успела раскаяться, что настояла на своей просьбе идти вместе с Сэмюелем. Шторм оказался тем ещё зрелищем, о котором увлекательно читать, сидя у камина, и, рисуя в своём воображении захватывающие сознание картины. Только вот, что идти вперёд или возвращаться назад было одинаковым риском. Кто бы мог им сейчас сказать, что творится у берегов? Только ангелы Господни или сам дьявол, больше никто.
Они поначалу попытались уйти от шторма, подняв все паруса, но только едва ли это было возможно. Нагоняющие волны с кормы заливали палубу, проносясь с юта до самого бака. Большая скорость, заданная шхуне, зарывала нос в волны и, казалось, если не шторм, так сама скорость скоро унесёт их в глубину царства Посейдона или Нептуна. Необходимо было в срочном порядке что-либо предпринимать.
Оценив сложившуюся обстановку, капитану шхуны ничего не оставалось, как приказать держать курс на сорок-сорок пять градусов вправо от волнения, чем удалось добиться некоторого ослабления ударов волн в корпус шхуны, но одновременно с этим усилилась бортовая качка. Лампы, закреплённые на мачтах, при первых же резких порывах ветра были сорваны и унесены в море. Находиться в каютах или в рубке, при этом сохраняя вертикальное положение, не удерживаясь за что-либо, было практически невозможно. То, что не было закреплено, валялось там, куда закатилось или просто каталось по полу, как мяч по футбольному полю. И всё же, в этом стихией наполненном пространстве, матросы умудрялись оставаться на палубе, выполняя необходимую работу. Просто диву даёшься, как им удавалось оставаться на местах без страха и лезть на мачты.
Моррисон, опасаясь за жизнь супруги и дочери, ни на минуту не отходил от штурмана, единственного человека, сохраняющего благоразумие.
Джеральд, когда всё это светопреставление закончится? спрашивал он у штурмана.
Господин Моррисон, всё в воле Господа. Я только могу сказать, что продлится не больше двух-трёх дней, как я могу догадываться, отвечал на это штурман. Хотя, едва ли он был уверен в этом, но только что ещё он мог сказать.
На вторые сутки волнение немного уменьшилось, ветер стих до умеренного, а днём несколько раз появлялось солнце, вселяя в людей надежду, что жизнь продолжается. Элис с трудом держалась на ногах после бессонной ночи и пропущенного ужина. Её лицо осунулось, а что говорить о маленькой дочери. Шторм не щадит даже взрослых крепких мужчин, не то что хрупких женщин. Но и тогда Сэмюелю с трудом удалось уговорить её выпить крепкого кофе, придающего сил. Элис вырвало последствие морской болезни. Шторм же прекратился окончательно лишь на третьи сутки. Волнение на море стихло, как если бы на волны накинули узды. Из серо-жемчужного цвета волны вновь стали голубовато-зелёными и притихли. С утра солнечные лучи проникая в каюту заиграли солнечными зайчиками на переборке, отделяющей каюты друг от друга.
Перемена погоды отразилась на лицах всех присутствующих на борту шхуны. Угрюмый боцман и тот расплылся в улыбке, увидев выходящего на солнце штурмана. Но довольство на его лице быстро исчезло. Капитан, осмотрев шхуну после пережитого шторма, принял задумчивый вид. Он подозвал боцмана, и они о чём-то долго говорили. Говорил больше капитан, боцман лишь кивал головой, соглашаясь с доводами капитана.
Через полчаса или быть может меньше, капитан вызвал к себе Моррисона.
Да, кэптен, слушаю вас.
Понимаете, мистер Моррисон, я предвижу ваше недовольство потерей нескольких дней, но должен заметить, в море главный капитан и всё подчиняется ему и хочу сказать вам, что нам необходимо пристать где-нибудь к берегу и произвести необходимый ремонт. В противном случае, я не обещаю, что мы достигнем конечной цели.
Перемена погоды отразилась на лицах всех присутствующих на борту шхуны. Угрюмый боцман и тот расплылся в улыбке, увидев выходящего на солнце штурмана. Но довольство на его лице быстро исчезло. Капитан, осмотрев шхуну после пережитого шторма, принял задумчивый вид. Он подозвал боцмана, и они о чём-то долго говорили. Говорил больше капитан, боцман лишь кивал головой, соглашаясь с доводами капитана.
Через полчаса или быть может меньше, капитан вызвал к себе Моррисона.
Да, кэптен, слушаю вас.
Понимаете, мистер Моррисон, я предвижу ваше недовольство потерей нескольких дней, но должен заметить, в море главный капитан и всё подчиняется ему и хочу сказать вам, что нам необходимо пристать где-нибудь к берегу и произвести необходимый ремонт. В противном случае, я не обещаю, что мы достигнем конечной цели.