Вот мы и пришли, говорит он, указывая на одну из десятка дверей в коридоре. «Класс миссис Гэллоуэй», гласит ламинированная табличка, приклеенная скотчем к стене рядом с дверью. Всего одна дверь из десятка, всего одна классная комната из нескольких. Как бы мне хотелось, чтобы Грейс неким чудом зачислили в другой класс!
В другую школу. Чтобы они с мамой оказались в другом городе. Но все это альтернативные реальности, а в истинной той, которая скоро станет мрачнее для всех нас, директор Акерман улыбается Грейс в последний раз, потом стучится и тянется к дверной ручке.
Готова? спрашивает он.
12
Когда мы въезжали в «Хайленд-Эстейтс», по крыше машины уже стучал легкий дождик. Я проехала сквозь жилой комплекс к корпусу E и притормозила у входа.
Кортни уже рылась в сумочке. Сначала я подумала, что она ищет ключи, но потом она вытащила мятую десятидолларовую купюру.
Надеюсь, этого хватит за бензин. Это все, что у меня есть прямо сейчас.
Не надо.
Опустив глаза, она протянула мне смятую купюру. После моей вспышки она умолкла и с тех пор не разговаривала, просто поерзала на своем сиденье и уставилась в окно. Я тоже не потрудилась нарушить молчание.
Возьми, Эмили.
Оставь себе.
Она уронила деньги на консоль и повернулась, чтобы отстегнуть ремень безопасности.
Я подняла купюру, пару мгновений смотрела на нее и нахмурилась.
Если это все, что у тебя есть в данный момент, то чем ты собираешься заплатить няне?
Кортни замерла и, прежде чем открыть дверь, посмотрела на свои колени.
Я заплатила няне перед тем как уехать, сказала она, не глядя на меня, и поставила ноги на тротуар. Ее голос был одновременно близок и далек. Еще раз спасибо, что подвезла.
Погоди.
Я вложила в это слово больше силы, чем хотела. Мой тон шокировал даже меня. Но это сработало. Сидя ко мне спиной, Кортни застыла как статуя.
Нет никакой няни.
Я не стала задавать ей вопрос, так что, наверное, именно поэтому она не видела смысла отвечать на него.
До свидания, Эмили.
Она хотела вылезти из машины, хотела выпрямиться, но я протянула руку и схватила ее за локоть.
Кортни, только не говори мне, что все это время ты оставляла свою одиннадцатилетнюю дочь одну.
Кортни не ответила, только сердито взглянула на меня.
Знаешь, кем я работаю?
Знаешь, кем я работаю?
Ты психотерапевт, хрипло сказала она и облизнула губы.
Верно. А знаешь кто еще? Уполномоченный по проблемам детей. Что означает, что если я всего лишь подозреваю жестокое обращение с детьми со стороны родителей или пренебрежение своими обязанностями, мой долг сообщить об этом куда следует.
Она неуверенно посмотрела на меня, но потом ее лицо превратилось в маску. Зеленые глаза потухли.
Делай, что считаешь нужным, Эмили. Это будет не первый раз, когда тетки из опеки нагрянут ко мне, и, вероятно, не последний. А сейчас идет гребаный дождь, и я не хочу промокнуть сильнее, чем уже промокла, если ты не возражаешь.
Она вырвала руку и захлопнула дверь.
Уезжай. Такова была моя первая мысль. Просто уезжай, вернись домой и прими душ. После разговора с Карен я чувствовала себя грязной, как будто правда о смерти Оливии была пятном, которое впиталось в мою душу и никогда уже не исчезнет.
Я выключила двигатель, открыла дверь и вышла под дождь.
Я должна проверить ее.
У входной двери Кортни обернулась и посмотрела на меня.
Что?
Я должна проверить Терри. Убедиться, что она в безопасности. Тогда мне не придется стучать на тебя.
Ее лицо вновь напряглось, она прищурилась.
Я неплохая мать.
Я не говорю, что ты плохая. Но, как я уже сказала, я уполномоченный по проблемам детей. У меня нет выбора. Я должна убедиться, что с ней все в порядке. Кроме того, я не видела ее много лет.
Я заставила себя улыбнуться в надежде, что это поможет загладить мой резкий тон, но под дождем чувствовала себя нелепо. Волосы промокли, и улыбка быстро погасла.
Кортни вздохнула, ее лицо все еще было напряженным.
Как хочешь. Мы на втором этаже, квартира номер три. Я оставлю дверь открытой.
Я не плохая мать.
Я уже слышала от Кортни эти слова, хотя и не ожидала, что она скажет их снова.
В ту ночь перед отъездом в колледж, в пятницу или субботу в конце июля, мне позвонила бабушка Кортни, позвонила уже далеко за полночь. У Джейн она всегда настаивала, чтобы я называла ее по имени, был номер моего мобильного телефона. На случай чрезвычайной ситуации.
Должно быть, она ждала, глядя в окно, потому что открыла дверь еще до того, как я успела подняться по ступенькам крыльца.
Извини, что позвонила тебе. Спасибо, что приехала.
Ее голос был подобен хриплому шепоту, и она выглядела измученной. Я знала ее уже два года и ни разу не видела ее такой. Я вошла внутрь, вдыхая запахи ароматических свечей, которые Джейн жгла по всему дому, а она закрыла за мной дверь.
Что случилось?
Она снова напилась. Хуже, чем раньше. Не знаю, что с ней делать, когда она в таком состоянии.
Она приехала домой сама?
Подвез какой-то парень. Никогда его раньше не видела. Он тоже выглядел пьяным. Боже, ей уже восемнадцать лет! Она должна понимать, что так нельзя.
Где Терри?
Спит в своей кроватке.
А Кортни?
Она внизу, в подвале, все еще пьет.