Конечно, со временем она бы восстановилась мертвяки, как я уже сказал, невероятно живучи. Но Нич не дал ей такой возможности злобно пыхтя, он поднатужился и столкнул вниз один из сложенных на краю ямы валунов. После чего наша красавица жалобно всхлипнула и на какое-то время затихла, с хрустом пережевывая выбитые зубы.
Ловко спрыгнув на землю, я без спешки приблизился к яме и, оглядев пойманную добычу, бросил:
Гиго сказал, что она мертва всего два месяца. А ты смотри, какая прыткая. И отощала так, словно ей по меньшей мере год.
Сволочь! Когда-нибудь я тебя убью! зло прошипел Нич, недовольно отряхивая крылышки. Зачем ты меня скинул?! Я ведь предлагал взять с собой заказчика пусть бы отвлек эту дуру на себя! Это же его теща!
Я на мгновение встретился глазами с подозрительно притихшим умертвием и улыбнулся, когда в желтых глазах вспыхнули и тут же погасли опасные багровые огоньки.
Нет, я правильно велел Гиго сидеть дома: эта милашка уже полностью вызрела и наверняка бы взбесилась, почуяв рядом живых. Я вообще удивлен, что она убивала исключительно зверей, а людей до сих пор не тронула.
Остаточная память, неприязненно буркнул таракан. Наверняка в ее башке остались какие-то обрывки воспоминаний, так что ничего бы с твоим трактирщиком не случилось. А вот если бы мы промедлили еще недельку, то от Гиго с семьей точно остались бы только кости. Упокаивать будешь?
Я усмехнулся.
Еще не хватало силы на нее тратить. Неси факелы.
Я тебе что, слуга?!
Обездвижу и сброшу вниз, буднично пообещал я, демонстративно полируя черные ногти. А потом переселю твой дух обратно в книгу, и остаток жизни ты проведешь в виде «Пособия для начинающего некроманта», откуда я тебя когда-то и вытащил.
Нич свирепо засопел, негодующе встопорщил крылышки и покорно поплелся за необходимым инвентарем. А я тем временем обошел яму по кругу и, остановившись над головой яростно щелкнувшего челюстями умертвия, ненадолго задумался.
Вообще, ситуация была не совсем понятной. Если быть откровенным, за каких-то две недели щекастая и славившаяся роскошными телесами баба никак не могла превратиться в костлявую нелюдь. Но раз уж она все-таки превратилась, то почему не трогала людей? Почему упорно приходила под окна родного дома и завывала там до утра, настойчиво скреблась в окна, но при этом убивала лишь шатающихся по округе бездомных псов и бродячих кошек?
Остаточная память это миф. В такие бредни верят только малограмотные светлые. А любой некромант знает, что после перерождения у нежити не остается ни эмоций, ни привязанностей, ни каких-либо чувств, кроме мучительного голода. При условии, конечно, что обращение произошло спонтанно, под воздействием высокого магического фона, или же стало результатом классического черного обряда.
Интересно, что послужило катализатором в данном случае?
Темных заклинаний на кладбище не накладывали я проверил. Магический фон здесь весьма далек от напряженного. Некромантов в Масоре уже лет пятьдесят, наверное, не было как, впрочем, и во всем Сазуле. А если кто-то и остался, то вряд ли рискнул бы проявить себя без веских на то оснований. Слишком уж много крови пролилось во время войны. И слишком рьяно светлые взялись очищать Сазул от засилья, как они выразились, «темных тварей».
После того, как был уничтожен весь цвет нашей гильдии, даже объявленная пять лет назад амнистия не исправила положения. Темные затаились. Прекратили всякую деятельность. Наверное, только у меня и хватило дерзости заявить о себе открыто.
После того, как был уничтожен весь цвет нашей гильдии, даже объявленная пять лет назад амнистия не исправила положения. Темные затаились. Прекратили всякую деятельность. Наверное, только у меня и хватило дерзости заявить о себе открыто.
На! Подавись! процедил вернувшийся Нич, и мне на ногу грохнулась обмотанная тряпкой деревяшка.
Так. А вот это уже наглость.
Стремительно наклонившись, я цапнул фамильяра поперек туловища. А затем выпустил из подушечки указательного пальца острый коготь и, чиркнув им по тараканьей спине, высек целый сноп искр. Подхваченный второй рукой факел моментально вспыхнул, а заполучивший неглубокую царапину старик негодующе взвыл.
Гираш! Не смей меня трогать! Ты же обещал, что не станешь подвергать риску мой хрупкий дух!
Я едва заметно улыбнулся и, сдув с когтя невидимые пылинки, спрятал его обратно.
Не волнуйся: пока я жив, ты в полной безопасности.
Но ты проклят!
Ты тоже.
Ты меня обманул!
Естественно, спокойно ответил я, швыряя пылающий факел в яму. Думаешь, я простил тебе насмешку?
Под тяжелым взглядом опытного некроманта Нич тревожно замер, уставившись на танцующие на моем бледном лице черные тени.
Снизу раздался хриплый вопль, громкий треск и скрежет когтей охваченной огнем нежити, но нас это уже не волновало: как и много лет назад, мы снова сошлись в поединке воли. Только на этот раз на его стороне была сила, о которой Нич ничего не помнил, а на моей память, которой его когда-то лишили.
То, что с ним будет нелегко, я хорошо знал: Нич и в прошлой жизни отличался скверным характером. А в этом воплощении нередко забывался, отчего его частенько приходилось останавливать. Порой очень жестко. И я впервые это осознал, когда вскоре после амнистии попытался открыть магическую практику в одной из окраинных деревень. А этот мерзавец, разобидевшись на какой-то пустяк, в решающий момент заорал из сумки, что, дескать, у нас закончились сопли мертвецов, а без них не удастся сотворить какое-то там умопомрачительно гадкое черное колдовство, чтобы превратить жителей деревни в новый вид зомби.