Тридцать четыре.
Ну, вот.
Но выглядишь ты намного старше, вздохнул он.
А ты младше, улыбнулась Света.
Ведь у него тогда была одна Диана. Лет двадцати пяти. Тоже уже не первой свежести. Но ещё не второй, как Света.
Диана и сама ещё не знала, как к Лёше относиться. Понимая уже, за пару месяцев, что она у него одна. «Единственная и неповторимая!» восхищённо признавался ей Лёша. А у самой Дианы, кроме пожарного, было столько парней, сколько пожелает. В любое время дня и ночи. Так Лёше на этой недели и не позвонив. Пока не начала ревновать, заметив, что у Лёши кто-то появился. Кроме неё. И решила «устранить конкурентку», появляясь у него всё чаще. О, ревность, ты творишь чудеса! В постели.
Так в его жизни и появилась Света. Можно сказать, вынужденно: отношением Дианы. Желая хоть с кем-то ей за это отомстить. И отвести душу! В спальню.
Но оказалось, что «Свелячок» был испорченным. И мигал слабо.
Они выпили пару бутылок вина под музыку, чтобы Света окончательно расслабилась, и когда она стала всё активнее приглашать его танцевать, станцевали пару па и занялись любовью. Танцуя уже в постели. Под музыку.
Тут-то Лёша и выяснил то, почему её оставил муж. И ушёл к другой, более молодой, у которой не было ещё детей. Как выяснилось из предшествовавшего постельной сцене разговора, пока они распивали купленное ею вино. Она жутко порвалась во время родов. Там. И Лёша болтался в ней, извиняюсь, как карандаш в стакане. Точнее не скажешь. И даже смены поз не могли компенсировать их несоответствие друг другу.
Даже минет она делала столь безграмотно, что даже появившаяся чуть позже Маша была по сравнению с ней «кандидатом в мастера спорта». Каковым давно уже была Диана, отвечавшая на его солянку тем, чем уже давно привыкла отвечать. В постели. Демонстрируя Лёше своё не меньшее ораторское искусство, чем у него. Буквально заставляя его вручать и вручать ей «почетные грамоты» комплиментов. Пока Диана ему это делала. Каждый раз. А когда он пытался отнекиваться от солянки, начинала делать ему минет сбоку, а затем ложилась на него сверху, принимая позу «шестьдесят девять», и вынуждая этого хотеть. Обливаясь её «слезами» по щекам. Нет, не кровавыми. Слава богу, во время месячных Диана оставляла его в покое.
И решил обучить Свету не только сильно сжимать влагалищные мышцы во время секса, но и минету, дотошно объясняя «Светлячку» как именно надо это делать, вспоминая то, как делала это ему Диана. Пару дней назад. Закрепляя с ней «пройденный материал». И когда появлялось «окно» в графике посещений, звонил ей и приглашал «на тренировку». Чтобы у той появилось хоть что-то, чем обольщать мужчин. Хотя бы одного Избранника. И Лёша чувствовал бы, что его миссия по «спасению» Светы завершилась. И он мог со спокойной душой оставить её в покое. Чтобы Господь направил к ней парня. Её мечты. И она перед ним не опозорилась. Снова. Так как Тот уже просто устал ей их посылать. Посылавших на утро её подальше.
А она всё никак не обучалась и не обучалась, привыкнув уже лишь раздвигать ноги. И ничего кроме этого не делать. Для того чтобы это было приятным дополнением к «произвольной программе», а не основным «номером». Не понимая, что «секс и спорт очень и очень туго взаимосвязаны», как терпеливо объяснял ей Лёша. Занимаясь с ней сексом и заставляя, при этом, «не расслабляться и балдеть, но сжимать мышцы». Работать. На износ!
Ведь секс это, прежде всего, активный труд, а уже потом лавры победителя! объяснял он.
Но она привыкла лишь получать лавры. До родов. Не желая признавать, что этот цветоносный период для неё уже давно окончен. И понимать то, на чём до сих пор держится эта её с Лёшей, якобы любовная, связь. Что выражалось в том, что он звонил ей всё реже. И реже.
Буквально режа ей сердце, когда он наконец-то ей звонил. И она чуть не плакала от счастья, признаваясь в том, что уже начала думать, вечерами, что он о ней забыл. Уже. Навсегда.
За полторы недели? удивлялся он. Приезжай, поговорим.
Но она не удовлетворялась одним только разговором за бутылкой купленного по дороге к нему вина и желала вновь поговорить с ним на языке тела. Не желая признавать то, что её тело для этого, после не самых удачных родов, стало полностью профнепригодным. Поэтому-то мужчины, переспав с ней всего лишь один раз, и бросали её. Тут же. Не допуская и мысли, что и Лёша точно такой же, как они!
Да приезжай уже! настаивал Лёша на том, чтобы Света перестала препираться по телефону, захлёбываясь слезами, и положила трубку. Чтобы вызвать ей такси.
И вот как он её, такую, мог бросить? Красивую и бесполезную. Обучение которой шло очень и очень медленно. На протяжении «тысячи и одной ночи», как ему уже казалось. «И откуда такие берутся?» недоумевал он, вызвав на утро ей такси обратно.
«Я из лесу вышел, был сильный мороз»3, отвечал ему, с усмешкой, классик. Заставляя Лёшу понимать, что за дикое она животное, желавшее, да (его), но не могущее «по щелчку» стать разумным. Как и он. Буквально заставляя её каждый раз делать ему минет. Всё лучше и лучше!
Казалось бы, для расставания с каждой из этих «девушек в цвету» были свои, сугубо внутренние причины. Тогда как причина была только одна Васаби. Была и осталась. Была ещё до появления каждой из них в его жизни. И только поэтому-то и осталась. Тем более что она была моложе каждой из них. Ей было всего-то двадцать.