Алексей Иванов
Ассорти(р)
Из всего имущества в комнате Влас1 реально располагал у окна только огромным телевизором и саунд-буфером с расставленными по углам колонками, что он гордо называл «домашний кинотеатр», и почему-то наивно считал, что для соблазнения девушек в этой жизни в съемной квартире с мебелью больше ничего и не нужно. Кроме пары бутылок пива в особо запущенных случаях.
Мало того, что он столь сильно заблуждался сам, даже не помышляя ни о цветах, ни об ухаживаниях, ни о прочих рекомендациях Дон-Жуана, о которых он даже не читал, но ещё и чуть ли не каждый вечер практиковал это своё заблуждение с той или иной девицей, приглашая её к себе:
Просто, посмотреть кино. И ничего больше.
В том числе и Машу, которую знал давно. Ещё до появления в его комнате телевизора*, о котором он с ней и мечтал, лёжа на кровати.
Язык у него был подвешен «будь здоров». Не в обычной жизни, нет, но только тогда, когда он в присутствии девушки «наступал на пробку» и внезапно для неё (да и для всех, если Влас куражился в компании) становился современной версией Златоуста. Благо, что он был симпатичным. И девицы, минут за двадцать развесив уши, охотно шли ему на уступки. Особенно поздно вечером, так как Влас наотрез отказывался их провожать.
Девушки были для него не просто предметом соблазнения, это и так понятно, даже им, но ещё и источником вдохновения. А так это был обычный себе парень лет двадцати пяти, небольшого роста, вертлявый и неугомонный, но не более того.
И только присутствие симпатичной девушки рядом вдохновляло его на «Жизненный порыв» в её сторону. Раздевая её не только глазами и руками, как все, но и словами:
Какой у тебя под платьем шикарный лифчик! Особенно то, что в лифчике. Где ты такой размер достала?
Этот комплект мне мама с папой подарили, улыбалась польщённая им девушка. Намекая на то, что и трусики у неё тоже кружевные.
Наверное, долго для этого старались? лукаво улыбался Влас.
Да минут двадцать точно! усмехалась девушка, наконец-то поняв, о чём он говорит.
Что любая из них почему-то расценивала как дерзость и охотно шла на эксперимент, который она ставили у себя в уме, желая посмотреть на то, что из этого получится. Как будто были варианты.
Особенно, когда фильм подходил к концу, и та начинала откровенно зевать, подумывая уже над тем, чем сегодня ей, на ночь глядя (в окно), предстоит заняться? И куда пойти?
Внезапно для неё выдвигая свою кандидатуру с бутылкой пива* в руках. Мол, будешь? И начинал буквально ездить ей по ушам, вовлекая в своё безумное ралли. Где он давно уже был, оказывается, чемпионом мира «в весе пера» и прочих канцелярских принадлежностей. Которыми Влас никогда не пользовался, записывая свои ставшие уже давно крылатыми фразы прописными истинами прямо на подкорку девушек. И всё время использовал их как шпаргалки, вспоминая то, насколько они были прекрасны! И как весело они смеялись над тем, что он им говорил. Вновь и вновь. В разговоре с другой девушкой.
Мозг Власа свежел от пива*, как ель на морозе, и мысли то и дело вспыхивали у него в голове, как новогодние гирлянды:
Свобода и свинство это разные вещи, милая. И их опасно смешивать.
Откуда ты это вычитал? улыбалась та, навострив уши во тьму. Во тьму тьмущую уже давно прочитанного.
Я художник, девочка. Я только рисую цветы на стене. А ты уже сама смотри, из какой почвы они могли вырасти!
Хм Неплохо вывернулся, усмехалась девушка, взвесив на весах своих чашечкообразных ушей его мордастую метафору.
Именно готовность отбросить всё и начать жизнь с чистого листа, заново и отличает свободного человека от раба, таскающего за собой цепи своих привычных реакций на тех или иных людей и события.
Да хватит уже читать мне мораль! возражала она. Поимей совесть, или совесть поимеет тебя! Вместо меня. У тебя совершенно нет сердца!
Что? удивлялся Влас, заслышав, что «истина» уже где-то рядом. Я никогда не читаю вслух чужих произведений! Тем более из разряда народного творчества. Хотя, право, порой и хочется стать одним из героев сказок народов мира и премило щебетать о том, что правильно, а что бесправие, поминутно выдвигая версии о том, откуда что пошло и куда, в конечном счёте, обещает нас привести, улыбался Влас. Ты ведешь себя как самонадеянный дикарь, переоценивающий свои силы, чтобы удобнее было внушать свое превосходство. Ты живешь в сказке, придуманной обществом для того, чтобы его граждане пытались быть её героями, черпая вдохновение в те мгновения, когда это у них хоть как-то получается. И таким спорным образом составляя себе сказочку о себе-хорошем, чтобы легче было обманывать себя и других.
Но возможности человека бесконечны, возражала она. Он способен на все!
И было бы самоограничением думать, что только на хорошее, усмехался Влас. Но люди так ограниченны И, вероятно, для того чтобы скрыть свою ограниченность, люди и придумали мораль, чтобы с видом добродушного дикаря после знатного ужина другим, мало отличающемся от него существом, благодушно рассуждать о том, куда, мол, кубарем катится этот мир. Апеллируя к подноготной мифов и легенд.