Доброе. Проспали? Поздно вчера вернулись эти-то, она кивнула головой куда-то наверх, слышала я. Ты б не ждала.
Это, Маша, не мы, это малыши проспали.
Пашка давеча хвастался, ты ему борщ свой обещала сварить. Николай вчера мясо привёз. Хааарошее! Так я варить на бульон уже поставила.
Паша ещё и оливье заказал. Обещал, сам будет резать.
Да там мяса на салат хватит, я большой кусок варю.
Хорошо, Маша, благодарю. Побегу я.
Беги. Василич уже приходил, справлялся, где вы. Морковь-то не забыла? Напомнила она уже в спину.
Взяла! отозвалась я из коридора.
Серёжа седлал Грома, а принц, похоже, уже проехался сидел на Пепле свежий и бодрый, и не скажешь, что после ночной попойки.
Доброе утро! Я помахала принцу рукой и подала Грому морковку. Здравствуй, Громушка. Величественный угольно-чёрный жеребец аккуратно взял моё подношение и захрустел. Стефан вывел из ворот конюшни оседланную Красавицу чуя меня, она ржала и приплясывала под его рукой.
Взяла! отозвалась я из коридора.
Серёжа седлал Грома, а принц, похоже, уже проехался сидел на Пепле свежий и бодрый, и не скажешь, что после ночной попойки.
Доброе утро! Я помахала принцу рукой и подала Грому морковку. Здравствуй, Громушка. Величественный угольно-чёрный жеребец аккуратно взял моё подношение и захрустел. Стефан вывел из ворот конюшни оседланную Красавицу чуя меня, она ржала и приплясывала под его рукой.
Ннооо, остудил он её пыл.
Доброе утро, Стефан. А где Василич?
Внутри.
Я заглянула за створку ворот.
Здесь я, здесь, Маленькая, отозвался Василич и вышел наружу. Доброе утро!
Здравствуй, Василич! Я обняла его и чмокнула в небритую щёку. Как ты?
Да что мне сделается? Красавица твоя вчера немного буянила. Буянила-то шибко, да недолго. Что на неё находит ни с того ни с сего? Я даже выводить побоялся, думал, зашибёт. А потом сама вдруг и успокоилась, и ничего. Он укоризненно покачал головой, опять уходя внутрь конюшни.
Красавица и сейчас была неспокойна. Я подошла, обняла её голову и прижалась к её щеке лбом. Она тотчас затихла.
Здравствуй, девочка. Знаешь, что плохо мне вчера было? шепотом спросила я, подавая ей морковь. Чувствуешь хозяйку. «Поссорившись, мы с Серёжей будто камень в воду бросили, думала я, слушая, как лошадь аккуратно, не нарушая моих объятий, хрустит морковью, муть ссоры разбежалась волнами во все стороны, деток задела, принца, Красавицу».
Обделённый лакомством Пепел потянулся ко мне мордой, коротко всхрапнул, напоминая о себе.
Подожди, девочка. Я отстранилась от Красавицы, и чтобы не вызвать её ревность, взяла её под уздцы и сделала шаг к Пеплу, протягивая ему морковь. Доброе утро, мальчик. Взглянув на принца, я поздоровалась с ним ещё раз: Доброе утро, Ваше Высочество! Простите, что заставила ждать.
Принц учтиво спрыгнул с коня.
Пустяки, графиня. Доброе утро. Это я прошу прощения за вчерашние эскапады.
Ах, принц, оставьте. Пустое.
Обменявшись фразами из позапрошлого века, мы оба рассмеялись.
Маленькая, поехали, позвал Серёжа и выставил перед собой ладонь.
Я оперлась на ладонь ногой и взлетела на Красавицу.
Один за другим мы выехали через заранее открытые ворота принц, я, потом Серёжа на грунтовую дорогу в лесу.
Первые уроки верховой езды я получила в усадьбе Андрэ всё в то же первое посещение Парижа. И инициатором моего обучения явился Стефан. Обстоятельство, которое побудило его посадить меня на коня, было тем же самым, что и обстоятельство, из-за которого он нанёс непреднамеренное оскорбление графу. Но обо всём по порядку.
В день своего приезда, сразу после обеда (того самого обеда, когда мажордом графа не догадался сервировать стол на четыре персоны), Стефан отправился прогуляться по усадьбе и зашёл на конюшню. Что происходило внутри, я не знаю, но вышел Стефан оттуда, громко ругаясь и таща за шкирку конюха. Не обращая ни на кого внимания, он протащил его через холл дома, пересёк внешний двор, выволок за ворота и пинком отправил восвояси. Продолжая ругаться, точно так же, ни на кого не глядя, и тем же путём, Стефан вернулся на конюшню.
Всё это мы лицезрели, находясь в гостиной вначале через окно с одной её стороны, потом сквозь арочный проём между холлом и гостиной, а потом в окно с другой стороны.
Застыв в инвалидном кресле, граф был настолько ошеломлён происходящим, что в первый момент потерял дар речи. Лицо его налилось кровью, на висках страшно вздулись вены. Я бросилась к нему, упала перед креслом на коленки, поглаживая его побелевшие и вздрагивающие руки. Не обратив на меня внимания, он повернулся к Серёже и задышливым шёпотом выкрикнул: «Вон!».
Серёжа сузил глаза и, усмехнувшись, поворотился лицом к окну.
Так прошло, наверное, минут пять. Граф медленно успокаивался, от лица его отхлынула кровь, наконец, он окончательно взял себя в руки и принёс извинения:
Сергей Михайлович, надеюсь, вы понимаете, моё требование не адресовано к вам. Как бы ни было, прошу прощения за несдержанность.
Продолжая смотреть в окно, Серёжа кивком головы дал понять, что извинения приняты.
Мне, в отличие от Андрэ, было видно, что происходит за окном, и на что смотрит Серёжа. Я поднялась на ноги и развернула кресло графа к окну. За окном, на манеже перед конюшней, что-то приговаривая, а, может быть, напевая, Стефан осматривал жеребца. Он потрогал его суставы на ногах, осмотрел копыта и, выпрямившись, похлопал коня по крупу и ушёл на конюшню. Вернулся с седлом, заседлал жеребца и решительно направился в дом. Мы молча ждали, когда он войдёт в гостиную.