Когда прыгает вниз с дверей королевской библиотеки, зависая в воздухе, как саламандра, черный мягколапый кот, когда в пыльном столбе воздуха от окна на рассвете золотом поблескивает гербовый знак купца и изготовителя, вытисненный на боку брусочка туши, и танцуют искринки, я поглаживаю за ушами трущегося кота, а свежерастертая тушь пахнет так, что этот запах, возможно, и есть единственная причина, по которой я сейчас обмакну кисточку в черную, густую, прекрасную жидкость. Запах туши! Он избавляет нас от трех величайших бед: от одиночества, — ибо тот, кто вдыхает его, словно вступает в общение с людьми, которым он хотел бы передать свои мысли, и с людьми, которые передали свои мысли ему; от неискусности в речах — ибо тот, кто умеет выражать свои мысли так, чтобы людям они были понятны и складом изящны, принят с улыбкою в обществе и во всех собраниях, где говорят о красоте женщин, сиянии звезд и о тонком, исчезающем и изысканном в стихах; и от лени, ибо чтение и письмо — занятия весьма почтенные. Запах туши! Я надеюсь, что и вам, кто раскроет эту книгу и вдохнет запах ее страниц, передастся он, не успев еще выветриться.
И вот потому в соответствии со старинными записями, стихами, пословицами и собственным разумением расскажу я вам здесь повесть об Оленьей округе, в которой жил Гэвин, о том, как Гэвин плавал на юге в год, когда задумал он добыть великую южную крепость Чьенвена, о том, как люди севера и юга мерились судьбой и что из этого вышло, о том, как корабли плыли домой, на север, к Внешним Островам, и о том, как Гэвин сражался на мысу между землей и водой, и потом, зимой, в красивом нечастом лесу; расскажу также и о том, как пришлось ему стать изгнанником и разыскивать убийцу, и о том, как в своих поисках забрел он в страну иную, и о том, как двое не мерились судьбой, потому что судьбы у них не было. А в заключение расскажу я вам повесть о том, как девушка по имени Хюдор вышла замуж. Вот с нее-то, с красавицы-раскрасавицы Хюдор, мы и начнем.
ПОВЕСТЬ О ХЮДОР, ДОЧЕРИ БОРНА
Хюдор, дочь Борна из дома Борнов, вступила в возраст невесты лишь этой зимой. Но загляни она в свое сердце — увидела бы, что Гэвин царил там еще с тех пор, когда думала она о замужестве так, как думают о новой кукле. Маленькой девочкой она слышала рассказы о Гэвине, сыне Гэвира из дома Гэвиров, и о его удаче; она росла — и слава Гэвина росла вместе с ней. Зимою на играх и собраниях за рукоделием, где встречается молодежь, Хюдор смотрела на него, сидя у стены или в сторонке, и один только Гэвин умещался тогда в ее очах — молодой, веселый, статный, с глазами цвета моря и белозубой улыбкой, щедрый и беспечный, как бог. Хюдор не старалась обратить на себя его внимание, она была горда, и она была дочь Борна. Даже ни одной шерстинки не выдернула она из его куртки, а ведь это совсем невинное кокетство, и даже не кокетство вовсе, никто бы не отказался с этой шерстинкой получить и себе часть от Гэвиновой удачи. Хюдор была спокойного нрава, и, если Гэвин снился ей по ночам, она от этого не сохла и не желтела лицом, и высыпалась не хуже, чем обычно. Ничто еще не возмутило тишины ее сердца, ибо чувство ее к Гэвину, хоть и не было больше детским, оставалось тихим, ровным и глубоким, как бездонные озера в лесу.