Самая сильная – фиолетового цвета, потом – голубая, зеленая, розовая… У простых людей она похожа на огонек свечи, а у волшебника – расширяется кверху. Мой «огонек» был цвета морской волны.
Эйнар остановился, подвинул к себе кружку с отваром и отхлебнул.
– Знаешь, почему Сестру-Смерть иногда называют Гасилыцицей? – неожиданно спросил он, и Мирра подумала было, что он решил сменить тему разговора, она неопределенно пожала плечами. – Это потому, что, когда человек умирает, его «огонек» гаснет. Человек, исчерпавший свою ману, жить не может, вот и считается, что Смерть серебряным колпачком гасит пламя, и душа человека дымком поднимается в мир теней.
Мирра невольно провела рукой у себя по затылку и вздрогнула.
– Не бойся, – грустно усмехнулся Эйнар – это просто легенда. Так вот, если человек не творит заклятья, то даже очень небольшой маны хватает на долгую жизнь, ну, а если начнет колдовать – то даже сильной надолго не хватит. Поэтому маги бережно расходуют собственную силу, и если кто-то просит их об услуге, то для сотворения заклятья они используют энергию просителя. В этом и есть искусство мага – пользоваться маной того, для кого творишь заклинание.
Эйнар взглянул на Мирру, та сидела широко раскрыв глаза, явно захваченная его рассказом.
– Бывают маги, – продолжал Эйнар, – что берут у человека гораздо больше этой энергии, чем требуется для исполнения его просьбы. Обычно проситель этого не замечает, но есть и такие, что начинают болеть, а бывало, что и умирают. Так что не зря за помощью к магу идут в самом крайнем случае. Но мой учитель был не такой, он никогда не брал у своих посетителей «двойной платы» – так это называют волшебники. Если у человека было «слабое пламя», он мог и вовсе отказать ему в просьбе или просил помолиться за него всем кланом и брал понемногу силы у каждого из родственников просителя. Одним словом, его называли Аргол Добрый или Аргол Мудрый, а я гордился, что стал его учеником и вдвойне восхищался его мастерством и бескорыстием, так как видел, что собственная мана у него едва розовая. Потом пришло время мне пройти обряд инициации, перед этим я три дня постился, пил только воду, выполнил кучу других положенных церемоний. Наконец я и учитель, одетые в торжественные белые одежды, одновременно опустили руки на магический шар. Я замер в ожидании того, как почувствую прилив силы, но вместо этого через некоторое время стал ощущать противную слабость в коленях. Взглянул на своего учителя и заметил, как язык его «пламени» взвился вверх расширяющимся пучком, на глазах наливаясь фиолетовым цветом. Я подумал, что и со мной происходит нечто подобное, но, обратив «иновзгляд» внутрь себя, увидел, что моя энергия совсем истончилась. Я хотел отнять от шара руку и не смог, и тогда услышал смех Аргола… – Рассказчик мрачно усмехнулся. – Он выпил меня почти до дна и бросил умирать в своем пустом доме. Больше я его никогда не видел.
Мирра шумно перевела дыхание.
– И вы отомстили ему?! – полуутвердительно проговорила она.
– Нет, конечно, – спокойно пояснил Эйнар, – Когда я очнулся спустя три дня в пустом, запертом снаружи доме, то едва смог выползти через окно на улицу. Потом я долго болел, дом, доставшийся мне от Аргола «в наследство», пришлось продать. К моменту, когда я стал выздоравливать, деньги как раз подошли к концу, так что пришлось стать наемником – магом-то я быть уже не мог, а ничего другого делать не умел. Сюда я пришел с отрядом Еноха. Шли в Брадизан, наниматься в охрану к тамошнему королю. Но тут мне повезло, купцы из местной гильдии предложили место стража ворот. Должность выгодная, живу я постоянно в каменной сторожке на площади, жалованье хорошее, работа не сложная. Я даже сумел скопить на этот домик. – Эйнар обвел руками комнату.