Старик оставил в лаборатории страшнейший беспорядок. Но мое внимание первым делом привлекло множество дешевых игрушек, разбросанных на полу. Бумажный змей со сломанным хребтом.
Игрушечный гироскоп, закрученный веревкой и готовый завертеться.
И волчок. И трубка для пускания мыльных пузырей. И аквариум с каменным гротом и двумя черепахами.
– Он любил дешевые игрушечные лавки, – сказала мисс Фауст.
– Оно и видно.
– Несколько самых знаменитых своих опытов он проделал с оборудованием, стоившим меньше доллара.
– Грош сбережешь – заработаешь грош.
Было тут и немало обычного лабораторного оборудования, но оно казалось скучным рядом с дешевыми яркими игрушками.
На бюро доктора Хониккера лежала груда нераспечатанной корреспонденции.
– По‑моему, он никогда не отвечал на письма, – проговорила мисс Фауст. – Если человек хотел получить от него ответ, ему приходилось звонить по телефону или приходить сюда.
На бюро стояла фотография в рамке. Она была повернута ко мне обратной стороной, и я старался угадать, чей это портрет.
– Жена?
– Нет.
– Кто‑нибудь из детей?
– Нет.
– Он сам?
– Нет.
Пришлось взглянуть. Я увидел, что это была фотография скромного памятника военных лет перед зданием суда в каком‑то городишке. На мемориальной доске были перечислены имена жителей поселка, погибших на разных войнах, и я решил, что фото сделано ради этого. Имена можно было прочесть, и я уже решил было, что найду там фамилию Хониккер. Но ее там не было.
– Это одно из его увлечений, – сказала мисс Фауст.
– Что именно?
– Фотографировать, как сложены пушечные ядра на разных городских площадях. Очевидно, на этой фотографии они сложены как‑то необычно.
– Понимаю.
– Человек он был необычный.
– Согласен.
– Может быть, через миллион лет все будут такие умные, как он, все поймут, что он понимал. От среднего современного человека он отличался, как отличается житель Марса.
– А может быть, он и вправду был марсианин, – предположил я.
– Если так, то понятно, почему у него все трое детей такие странные.
28. МАЙОНЕЗ
Пока мы с мисс Фауст ждали лифта, чтобы спуститься на первый этаж, она сказала, что лишь бы не пришел пятый номер.
Не успел я ее спросить почему, как прибыл именно пятый номер.
Лифтером на нем служил престарелый, маленький негр по имени Лаймен Эндлесс Ноулз. Ноулз был сумасшедший – это сразу бросалось в глаза, потому что, стоило ему удачно сострить, он хлопал себя по заду и кричал: «Да‑с! Да‑с!»
– Здорово, братья антропоиды, лилейный носик и нос рулем! – приветствовал он мисс Фауст и меня. – Да‑с! Да‑с!
– Первый этаж, пожалуйста! – холодно бросила мисс Фауст.
Ноулзу надо было только закрыть двери и нажать кнопку, но именно это он пока что делать не собирался. А может быть, и вообще не собирался.
– Один человек мне говорил, – сказал старик, – что здешние лифты – это архитектура племени майя. А я до сих пор и не знал.
Я ему и говорю: кто же я тогда? Майонез? Да‑с! Да‑с! И пока он думал, что ответить, я его как стукну еще одним вопросом, а он как подскочит, башка у него как начнет работать! Да‑с! Да‑с!
– Нельзя ли нам спуститься, мистер Ноулз? – попросила мисс Фауст.
– Я его спрашиваю, – продолжал Ноулз, – тут у нас исследовательская лаборатория? Исследовать – значит идти по следу, верно? Значит, они нашли какой‑то след, а потом его потеряли, вот им и надо исследовать.