– Да. Голубой – мой любимый. Хорошая у тебя память.
– Я почти все про тебя помню. Помню, как карандаши точишь, сколько сахару в чай кла-дешь.
– Ну и сколько?
– Два куска.
Она чуть прищурилась и посмотрела на меня.
– Скажи, Хадзимэ, зачем ты тогда следил за мной? Восемь лет назад.
– Я точно не знал, ты это или нет, – вздохнул я. – Походка – точно как у тебя. И в то же время что-то не твое, чужое. Я сомневался, вот и стал за тобой следить. Хотя нет, «следить» – не то слово. Думал, как бы улучить момент и заговорить.
– Что ж не заговорил? Почему прямо не подошел и не убедился? Так быстрее вышло бы.
– Не знаю, – ответил я. – Что-то меня удержало. Да я бы и сказать ничего не смог.
– Я тоже не сообразила, что это ты, – сказала Симамото, покусывая губы. – Подумала: надо же, какой-то тип увязался. Испугалась. Правда. Мне стало очень страшно. И только когда села в такси и перевела дух, меня вдруг осенило: «А вдруг это Хадзимэ?»
– Симамото-сан, я в тот день кое-что получил... Не знаю, какие у тебя отношения с тем че-ловеком, но...
Она приложила к губам указательный палец и слегка покачала головой, будто хотела ска-зать: «Не будем об этом, хорошо? Никогда больше не спрашивай».
– Ты женат? – решила сменить тему Симамото.
– Двое детей. Девочки. Маленькие еще.
– Здорово. Ты, наверное, прекрасно смотришься вместе с дочками. Мне так кажется. Поче-му? Даже не знаю. Это не объяснишь.
– Интересно.
– Просто мне так кажется, – улыбнулась Симамото. – Зато в семье не один ребенок.
– Я не нарочно. Как-то само собой получилось.
– Ну и как ощущения? Все-таки две дочки...
– Странно как-то. У старшей в детском саду больше половины детей – одиночки, ни брать-ев, ни сестер. Не то, что в наше время, в детстве. В городах сейчас почти у всех по одному ре-бенку.
– Мы с тобой слишком рано родились.
– Наверное, – сказал я и рассмеялся. – А теперь остальное человечество нас догоняет. Дома дочки все время вместе играют. Смотрю и удивляюсь. Они совсем иначе растут. Маленький я всегда играл один и думал, все дети так играют.
Трио закончило «Корковадо», посетители захлопали. Ближе к ночи музыканты играли как-то душевнее, отдавали больше тепла. В перерывах пианист потягивал из стакана красное вино, басист курил.
Симамото пригубила коктейль и заговорила:
– Знаешь, по правде сказать, я сильно сомневалась, стоит ли мне сюда идти. Почти месяц колебалась, мучилась. Листала какой-то журнал, вижу – про тебя написано. Оказывается, у тебя бар в этом районе. Сначала я подумала, что в журнале что-то перепутали. Не могла представить тебя за таким занятием. Не твой профиль. Но имя было твое, фотография – тоже твоя. Выходит, и вправду ты. Очень рада была снова тебя увидеть, хоть и на фото. Но стоит ли нам встречаться, я не знала. Мне казалось, это ни к чему. Может, так было бы лучше нам обоим. Довольно с меня и того, что ты жив-здоров.
Я слушал ее молча.
– И все-таки раз уж ты отыскался, я решила сюда заглянуть. Пришла, села и тут же тебя увидела. Сижу и думаю: если он меня не узнает, уйду потихоньку и все. И вот не вытерпела. Все же столько не виделись, надо подойти поздороваться.
– Но почему? – спросил я. – Я имею в виду, почему ты решила, что нам лучше не встре-чаться?
Симамото задумчиво провела пальцем по краешку стакана.
– Подумала, что ты начнешь меня об всем расспрашивать. Замужем ли я, где живу, чем эти годы занималась. Ведь так?
– Но это же естественно...
– Да-да. Естественно.
– Тебе не очень хочется об этом говорить, да? Она растерянно улыбнулась и кивнула.