Так и у посетителей, и у персонала вроде настроение поднимается, возникает своего рода внутреннее напряжение. Вот почему я всегда являлся в свои бары в дорогом костюме и обязательно при галстуке.
В тот вечер я поглядывал, как бармен готовит коктейли, следил, нет ли проблем у гостей, и слушал джазовое трио. Поначалу посетителей было довольно много, но в десятом часу полил дождь, и народ стал быстро рассасываться. К десяти оставались занятыми лишь несколько сто-ликов. А женщина все не уходила. Сидела на том же месте за стойкой наедине с дайкири и мол-чала. Это меня заинтриговало. Значит, она никого не ждет? Выходит, так. Ведь за все время она ни разу не взглянула на часы, да и на вход тоже не смотрела.
Наконец, она взяла сумочку и поднялась с табурета. На часах уже было почти одиннадцать. Самое время закругляться, если хочешь успеть домой на метро. Но, как оказалось, уходить она не собиралась. Не спеша, с безразличным видом, подошла ко мне, присела на соседний табурет. Я уловил тонкий аромат ее духов. Устроившись поудобнее, она извлекла из сумочки пачку «Сэлем», сунула в рот сигарету. Я рассеянно следил краешком глаза за ее движениями.
– Замечательное место, – проговорила она, обращаясь ко мне.
Я поднял глаза от лежавшей передо мной книжки и с недоумением взглянул на нее. И тут меня будто что-то ударило. Воздух в груди вдруг стал необыкновенно тяжелым. «Вот он, магне-тизм», – подумал я. Неужели тот самый магнетизм?
– Спасибо, – ответил я. Похоже, ей было известно, кто в этом заведении хозяин. – Рад, что вам понравилось.
– Да-да. Очень понравилось. – Она смотрела мне в глаза и улыбалась. У нее была изуми-тельная улыбка – губы раздвинулись, в уголках глаз собрались маленькие очаровательные мор-щинки. Что-то мне эта улыбка напомнила. Но что?
– И музыка замечательная. – Она показала на музыкантов. – Прикурить можно?
У меня не было ни спичек, ни зажигалки. Окликнув бармена, я попросил нашу фирменную картонку-раскладушку спичек. Зажег одну и поднес к сигарете.
– Благодарю.
Я посмотрел прямо ей в лицо. И наконец понял. Вот это да!
– Симамото! – прохрипел я.
– Долго же ты вспоминал, – помолчав немного, усмехнулась она. – Уж думала не узнаешь.
Я безмолвно глазел на нее, будто передо мной была какая-то уникальная точная машина, о которой раньше мне приходилось только слышать. И правда Симамото! Как это может быть? Ведь я столько о ней думал и уже не надеялся, что мы еще когда-нибудь встретимся.
– Костюм у тебя что надо, – сказала она. – Очень тебе идет.
Я ничего не мог сказать – слова застряли в горле – и только кивнул в ответ.
– Хадзимэ, ты такой симпатичный теперь. Лучше, чем раньше. Крепкий, солидный мужчи-на.
– Это из-за плавания, – выдавил я наконец. – Еще в школе начал заниматься и все плаваю.
– Хорошо уметь плавать. Я с детства мечтала.
– Да... Любой может научиться. – Как только эти слова слетели с языка, я тут же вспомнил о ее ноге. Что ты несешь, идиот? Ярастерялся, хотел сказать что-нибудь поумнее, но ничего не придумал. Полез в карман брюк за сигаретами и вспомнил, что бросил курить пять лет назад.
Симамото наблюдала за моей суетой, ничего не говоря. Потом подняла руку, подзывая бармена, и с улыбкой заказала еще дайкири. Она всегда улыбалась, когда кого-то о чем-нибудь просила. Улыбалась так приветливо, что хотелось взять и унести ее улыбку с собой. Будь на ее месте какая-нибудь другая особа, боюсь, от ее улыбочек мне бы стало тошно. Но когда улыба-лась Симамото, казалось, весь мир улыбается вместе с ней.
– А ты все так же любишь голубой цвет, – проговорил я.
– Да. Голубой – мой любимый. Хорошая у тебя память.
– Я почти все про тебя помню.